СССР: вернуться в детство 2 (СИ)

Стенка, как всё в это время, была модно лакированная. Красивая, блестящая, совсем как настоящая (это что-то про галоши, кажется…) — из четырёх с половиной секций. Я сперва не очень поняла (потому что в магазине я стенку разглядеть за толпой не успела), а потом увидела среди кусков упаковочной бумаги инструкцию, заглянула в неё и ка-а-ак поняла!

Четыре шкафа двухтумбовых плюс однотумбовый пенал. Часть полочек оставались открытыми, прямо как мама мечтала, чтобы наставить хрусталей.

Больше всего меня, конечно, умиляли ценники, наклеенные позади на каждый шкаф. Например, вот такой: «ШКАФ ДЛЯ ПОСУДЫ» — двести пятьдесят четыре рубля восемьдесят три копейки. Почему нельзя был уж округлить до рублей или хотя бы до круглых копеек — для меня величайшая загадка.

К слову, посудная секция стоила гораздо дороже книжной. За счёт зеркал и стеклянных полок, должно быть.

Самый левый, здоровенный шкаф, что на картинке, (для вешалок) сильно выступал из прочего ряда, и Наиль с Дашей сразу решили, что его к себе в спальню поставят. А между шкафами со стеклянными дверцами — свою тумбочку, с телевизором. Тумбочка тоже полированная и очень похожего цвета, так что с этой стороны всё было здорово. Только тумбочку перенесут потом, а то сейчас в зале кроме стенки вообще ничего не было.

— Я в июле в отпуск пойду, — прикинул Наиль, — с отпускных или кровать тоже купим…

— Тогда диван сюда, да? — подхватила Даша.

— Да, или два кресла с журнальным столиком.

— А что, тоже хорошо будет, — согласилась бабушка.

Потом, пока мы женсоветом бродили из угла в угол и обсуждали Дашины идеи, как бы всё здорово организовать, расставить и облагородить, мужики поставили в спальне плательный шкаф, и мы пошли к нам, собирать стенку номер два — полного близнеца стенки номер один.

Да, очень странно было бы в той очереди наперегонки, в которой с пяти утра и до открытия в десять стояли люди, предъявлять претензии, что все стенки одинакового вида. Не нравится — не берите, пожалуйста! Желающих на ваше место целый паровоз. Товар привозили однотипный. Хотя, иногда торговля удивляла. Бац — и все стулья с разной обивкой, я вот рассказывала.

На удивление, в этот раз стенки оказались всё-таки чуть разные. У Наиля более тёмно-коричневая, у нас — с бордовым оттенком. Ассортимент, панимаишь!

— А! — с досадой воскликнула мама, когда мы её распаковали. — А ведь там стояли тумбочки очень похожего цвета! Ручки у них, правда, другие — да и ладно бы! Тоже бы телевизор посерединке поставили, как удобно!

Всё здорово, не считая того, что телевизора у нас пока нет. Чёрно-белый-то к Наилю ушёл, а цветной — к бабушке. Но подразумевалось, что когда-то же он будет, правильно?

— Жа не переживай! — Женя говорил немного невнятно из-за деталек, которые держал зубами. — Жавтра я жаеду, куплю фебе фумбощку. Фумбощка-то в багажник войдёт, беж доштавки обойдёмшя.

О! Надо будет с ним прицепиться обязательно!

После стенки поставили мне трюмо (в как бы прихожей, которая у нас с бабушкой была понижена в ранг коридора), чтоб, видать, окончательно разобраться с зеркалами. Надо будет, кстати, в ванную зеркало купить. А то выходишь утром умываться и смотришься в стенку, как дурак.

Потом собрали кровать — какая же она тяжеленная оказалась, это пипеза просто! И, к вопросу о конструктивных решениях, что меня ещё в магазине страшно удивило: рама (или обвязка, как это правильно называется?) вокруг кровати была цельная, а внутри — два матраса, таких же, как в полуторках. То есть, следуя арифметической логике, кровать была таки трёхспальная. Ну, да ладно.

В комнату решительно заглянула бабушка:

— Так! Пойдёмте-ка обедать! Суп стынет.

— Сек-кундочку, — Женя затянул последний болт, — вот теперь можно и пообедать.

Мама быстренько бросилась застилать постель, и тут меня посетила светлая мысль. Простыни-то к этой кровати подходили самые обыкновенные, стандартные — на каждый матрас по простыне, вот и все дела! Может, в этом и есть разгадка двухматрасности?

Но сказала я про другое:

— Мам, Женя уже почти двое суток не спит. Пусть ляжет уже, завтра шкаф сделает, издевательство ведь над мужиком.

Матушку явно раздирали противоречивые чувства. И мужа жалко, и доделать хочется, и трам-тарарам оставлять вроде как не комильфо.

— Пошли лучше, тоже поедим, — предложила я. — Да посмотрим, какую красоту можно в эту стенку наставить.

Эта мысль примирила матушку с действительностью, и мы пошли осваивать приобретение.

18 июня, понедельник

Наутро Женя встал и первым делом был принужден заценить красоту: как в новом серванте* стенки смотрятся хрустальные рюмки и бокальчики.

*Можно было бы говорить:

«в посудном шкафу»,

но «в серванте»

звучит гораздо изысканнее,

верно?