СССР: вернуться в детство 2 (СИ)

Боже ж мой. Живёшь себе и думаешь, что у тебя не так уж и много барахла — у тут — бац! — переезд! И оказывается, что вещей у тебя — ну просто дохрениллион!!! Их так много, что кажется, будто они не влезут в грузовик! А, нет, не кажется. Кузов наполняется до отказа, и грузовик, в сопровождении двух жигулей — всё битком набитое — проезжает примерно километр, чтобы все действия повторились в обратном порядке. И так два раза.

Люди втаскивают вещи в пустые гулкие квартиры и радуются, и упирают руки в бока, озираясь и говоря что-нибудь в духе: «Ну, хоть в футбол играй!»

Но вскоре кучки, громоздящиеся посреди комнат, становятся такими большими, что очевидно — в футбол играть всё же вряд ли получится. А потом, вслед за большими и сильными людьми, заходят люди поменьше и поизящней, и, оглядываясь, говорят уже совсем другое: «Диванчик бы сюда, да?» — «Стена совсем голая…» — «А мы этажерочку поставим!»

И ты понимаешь, что гулкие пещеры скоро превратятся в гнёздышко. И будет там тепло и уютно.

Такие вот мысли посещали меня, пока я наблюдала за двором, наполненным людьми, машинами, вещами и всяческой суетой.

Лифт непрерывно был занят жильцами, поднимающими наверх очередные тяжести, и мы с бабушкой решили потихоньку топать так.

— Ну, ничё! На третий этаж-то я залезть ещё могу! — гордо сказала баба Рая, когда мы наконец добрались до своей квартиры. — Ступеньки тока как будто повыше чем в том доме, да? Ноге непривычно.

Ступеньки в девятиэтажках реально были чуть выше. Выше в доме потолки, толще перекрытия, а ступенек на этаж всего на две больше. Пара сантиметров высоты на шаг сильно с непривычки ощущалась.

— На самом деле, я б совсем про другое переживала, — а тут реально было, о чём переживать, — пошли, чё покажу.

Мы обошли вокруг кабины лифта и остановились перед новенькой, пока ещё чистой и блестящей трубой мусоропровода с прикрытым люком.

— Это чё такое?

— Мусоропровод. Открываешь крышку, кидаешь мусор.

— Прямо вот так? В доме? — удивилась баба Рая.

— М-м-гм. Сперва здо́рово. Потом не очень.

— А вонять не будет?

— Внять — это фигня… — и я рассказала бабушке, каким нашествием крыс всегда заканчивается это прекрасное сооружение.

Бабушка сурово сдвинула брови. Вы можете не верить, но в старом доме у нас крыс не было. Иногда, очень-очень редко, появлялись мышки. Из леса приходили, должно быть, потому что на длинных домовых мышей они вовсе не походили — мелкие полёвки.

— Ладно, пошли, — махнула рукой бабушка. — Разберёмся с этим… мусоросборником.

Вечером весь дом гулял новоселье.

Нет, неправильно я говорю. Отмечали переезд. Потом люди всё расставят, что-нибудь подкупят, а может, и подкрасят, люстры развесят — в общем, наведут полный ажур. И вот тогда-а-а будет новоселье. А пока народ радовался новому жилью — на скорую руку, но от всей души. Гудёж стоял! С балкона слышно было, что там и сям хохочут, поют, даже гармошка где-то играла. Мы по очереди прошли все три квартиры, в каждой подняли по тосту (из напитков — «Спотыкач» (сладкая черносливовая наливка местного ликёро-водочного завода «Кедр»), «Охотничья» (с глухарём на этикетке, сорок пять градусов, между прочим!) и лимонад «Саяны» (шикарная вещь, наш ответ пепси-коле).

Как вы понимаете, народная мудрость в своей пословице «два переезда как один пожар» исходит из жизненных реалий. Потерь, конечно, не в пример меньше, но трам-тарарам и всё кувырком.

Женя вместе со мной поднимал газировку — ему в ночную на работу. Всякие подмены в рабочем графике не особо приветствовались — расхолаживает трудовую дисциплину и всё такое. К ночи наши помощники все разъехались по домам, дом потихоньку затих. Сделалось странно одиноко.

— Непривычно как, вапще, а? — сказала бабушка. — Пойдём, маму проведаем?

И мы пошли. И столкнулись в коридоре, потому что она, движимая теми же чувствами, шла проведывать нас. С Федькой на руках, конечно же.

— Пошли, чай попьём, что ли? — предложила бабушка, и мама развернулась назад.

Всё, что у нас осталось кухонного, мы стаскали в кухню большой квартиры. Поделились по-честному. Стол-тумбу вместе с маленьким холодильником отдали Наилю, а к нам поставили холодильник побольше (потому что и нас самих побольше), подвесной шкафчик, который дядя Дизель сразу пристрелил своим дивным дюбелемётом, и обеденный раскладной стол (в сложенном, естественно, виде, прикрыв клеёнкой с цветочками), потому что без стола в кухне совсем тоскливо.

Мы пробрались по преизрядно заваленному коридору — основная масса вещей пока лежала здесь, потому что мы ещё не определились, в какие отсеки это всё затаскивать. Зато в кухне было просторно. Бабушка бодро налила воды и включила чайник.

— Ну чё, решили, как расставитесь?

— Ой, мама… — вздохнула моя матушка, — все мозги набекрень.

— То места не было, а то всё надо, да? — усмехнулась бабушка.

— Не говори! То не знали куда поставить, всё забито. А то… Стенку бы в большую комнату…

— М-гм, — согласилась бабушка, — весь хлам туда утартать.

— Я хочу с открытыми полочками для хрусталя, — мама мечтательно повела руками.

— Деньги-то есть?

— У Жени тыща на книжке лежит.