СССР: вернуться в детство 4

— Если уж мы впрягаемся в глобальный процесс, я могу обещать, что концепт проекта в первом чтении будет готов к пятнице, — дяденька удивлённо приподнял брови. — Теперь мне хотелось бы знать: какими ресурсами мы в ближайшей перспективе можем располагать, и кто будет нашим, так скажем, связным в структуре городского и, наверное, районного исполкома? Ведь, насколько я понимаю, наша юннатская станция территориально принадлежит не городу, а прилежащему Иркутскому району? Или у вас финансы пойдут по линии Управления культуры? Так вот, хотелось бы, чтобы человек был не зашоренный, мобильный и способный осознать рабочие процессы, не пытаясь втянуть коллектив станции в мартышкин труд, который никому кроме этого куратора не будет интересен.

Евгения Семёновна гневно раздула ноздри и повернулась к председателю, изо всех сил меня не замечая:

— Я даже не знаю, Вячеслав Егорович. От горшка два вершка, а туда же. Какие-то претензии…

Я слегка разозлилась:

— Если вам нужны были отписки и показуха, зачем вы вообще нас пригласили? Мы занимаемся только реальными делами.

Вячеслав Егорыч смотрел поочерёдно то на меня, то на эту даму, и выражение лица у него было странное. И тут, волшебным образом, открылась дверь и какая-то девушка сказала:

— Евгения Семёновна, там из дворца пионеров приехали, и комсомольцы ждут, день защиты детей согласовать надо…

— Иду! — демонстративно поднялась мадам. — И вы, Вячеслав Егорыч, заканчивали бы здесь…

— Я вас понял, Евгения Семёновна. Сейчас отпущу девочку.

От торжествующего цоканья каблуков меня спасла только ковровая дорожка. Дверь тоже закрылась, как полагается двери в начальственный кабинет — неторопливо и приглушённо.

Я откинулась на спинку стула:

— С ней работать не будем.

Вячеслав Егорыч хмыкнул:

— Значит, понравилась идея?

Я пожала плечами:

— Идея хорошая, требует подхода с погружением, и я ни за какие деньги не стану участвовать в её опошлении.

— Даже так?

— Именно.

Он соединил руки в замок, пошевелил большими пальцами:

— А что там насчёт земли?

— В непосредственной близости от нашего хозяйства находится пустой участок, относящийся к иркутскому лесничеству. Гектар сорок, думаю, будет достаточно.

— Сколько? — поразился дядя.

— А что, вы настолько далеки от народа, что не знаете про правило?

Теперь он тоже откинулся в кресле:

— Какое правило?

— Проси в два раза больше, чем нужно. Тогда, возможно, получишь необходимое.

— Хм! — кажется, я его забавляла и озадачивала.

Ладно, потрачу время на пояснения.

— Ну, смотрите. Во-первых, сам традиционный двор уже большой. Потом нужно отдельно, как самостоятельные объекты, поставить мельницу и кузню, а также все тематические павильоны, про которые мы говорили — глина там и прочее. Допустим, в виде куска улицы из изб. Площадка для мероприятий типа Масленицы. Потом, нам нужно показать старинный способ хозяйствования — это значит кусок поля-огорода. И, конечно же, покос.

Покос я хотела застолбить под наши собственные нужды, если честно — чтоб не бояться каждый раз, что внезапно явится лесничий и начнёт предъявлять претензии.

— И к четвергу будет готов план?

— К пятнице. Черновой.

— М-хм… — Вячеслав Егорыч выпятил губу. — Что ж, давайте попробуем встретиться в пятницу.

ПРОЖЕКТ

Да, возможно тётенька с губами в ниточку перевесит меня своим авторитетом, но мне хотелось посеять семена идей. Ну, в самом деле, почему скандинавы смогли, а мы — нет? Имеется в виду, сделать свою старинную деревню-музей. Если не срастётся у нас, глядишь, через несколько лет кто-нибудь придумает нечто подобное, выдав идею за свою — да и Бог с ним, лишь бы сделали.

Оставшиеся до пятницы три с половиной дня я убила на составление бумажного плана. Привлекла в советчики Вову с его опытом реконструкторства, знанием подобных проектов и шкурным интересом. Хуже того — припрягла его чертить схемки и планы. А вечером в четверг выступила с ультиматумом:

— Ты, Вова, как хочешь, а я без тебя не справлюсь. Сидят они там, все такие толстые и важные, губы кривят.

Муж к моей душевной слабости отнёсся с пониманием.

— Значит, поедем вместе.

Вот это я понимаю — рыцарь. Я-то знаю, как он не любит высокие кабинеты…

— Давай тогда сразу речь срепетируем.

— То есть, мне ещё и говорить придётся?

— Ну Во-ва-а-а-а!..

— Ну, ладно, ладно…

23 мая 1986.

В пятницу мы поехали в эту культуру вдвоём. Сели на уникальный Вовкин велик и помчались, только пыль завихрилась. В рюкзаке у Вовки лежала папка с идеей сибирского подворья (в виде текста, схем и картинок), а приложением к ней — список предполагаемых работников. Касательно этого списка у меня появился некий дополнительный интерес, и теперь я намеревалась всерьёз отстаивать свою задумку. Почему — позже расскажу, а то вдруг не выгорит.

В прежнем кабинете помимо хозяина сидел всего один персонаж — молодой человек (ну, как молодой — по исполкомовским меркам, лет тридцати пяти). Это внушало осторожную надежду на то, что речей удастся избежать.

— А это кто у нас? — с любопытством спросил Вячеслав Егорыч.

Я вовремя одёрнула себя, чтобы не ляпнуть «муж» и отрекомендовала Вову: