СССР: вернуться в детство 4

А пока шло разбирательство, случилось два обстоятельства. Первое — прошёл знаменательный пленум, определивший действия в отношении несогласных с линией партии. Второе — троим из пяти семнадцатилетних налётчиков стукнуло по восемнадцать (а троим уже было), так что шестеро фигурантов отправились спецавиарейсом — севера поднимать, на двадцать лет, а двое, которым как бы повезло по возрасту, временно отъехали в «политическую» колонию для несовершеннолетних, с перспективой в скором будущем отбыть на поселения вслед за старшими соратниками. Ну и, естественно, с пятном на всю биографию. Хотя, кто их знает, может, они там на стройках коммунизма перекуются и в перспективе ещё сильно выступят? Всякое бывает.

Эту историю Вова из тащмайора потихоньку выжал. То ли тот уставши был, то ли установки особой не было дело в тайне держать, но рассказал всё, пусть и без особых подробностей.

И вот вся эта опупея едва-едва закончилась к середине июня. Не успело всё успокоиться — на тебе, очередные деятели. И чего им спокойно не сидится?

На этот раз мы всё узнали из первых рук. Сергей Сергеич лично припылил и сообщил, что в городе прошло уже три стихийных митинга комсомольских активистов — выступают против «опиума для народа» (религии, то есть). Ведут себя бо́рзо. Требуют ограничить верующих в правах и прочую хрень.

Вовка хмыкнул и первым делом ввернул популярную в своё время присказку, что лучше бы эти придурки вместо митинга на петтинг пошли. Тащмайор уточнил по поводу петтинга, информацию принял с каменным лицом, прям-таки стоически, но видно, что загрузился страшно, прям в себя ушёл. Сидит, задумчивый такой, и тут Вова говорит:

— Не верю я в стихийные митинги, хоть убейте. Мы в своё время столько насмотрелись, как это устраивалось. Ищите, кому выгодно раскачать лодку.

— Тем более, что в нашем прошлом будущем таких чрезмерно активных ячеек в Иркутске не было, а тут полезли. С другой стороны, в прошлый раз запустили всяких сектантов, вполне возможно, что через них действовали. А теперь сект нет — через коммунистический экстремизм заходят.

Кагэбэшник сразу про петтинг забыл и на нас уставился.

— Я бы на амеров поставил, — сказал Вова.

— Или на бритишей, — согласилась я. — Те ещё гниды. Или уж тупо на глобалистов, тем всё равно, они против всех государств. Но лучше бы найти, кто качает, пока это не выросло ни во что большее.

— Группы риска надо пасти, — добавил Вова. — Среди молодёжи. Мажоров. И мамкиных пирожочков.

Тащмайор прошёлся по комнате туда-сюда, сел за стол. Блокнот не доставал (думаю, он нас и так постоянно пишет, чтобы переслушать, если что).

— Мажоры — это… — он слегка замялся.

— Да, золотая молодёжь, — Вовка усмехнулся. — Которые о себе думают, что все равны, но они немножко равнее.

— Или не немножко, — пробормотала я. — Те, кто бросился страну рвать в первых рядах, ртом и жопой. Сейчас уже изрядно не так, но пока для будущего нет никаких гарантий. Хотя бы по этим фашистам в кожанках видно, что они по-прежнему считают, что им всё позволено и всё сойдёт с рук.

На слове «фашисты» тащмайор слегка вздрогнул.

— А эти… пирожки?

— Пафосные инфантилы, — перевёл Вова.

— Но не просто. «Мамин пирожочек» — или «бабушкин» — определение для представителей целой социальной прослойки. У них обычно весьма наивные представления о жизни. Себя они видят героически — обязательно значимыми участниками социально-экономических и политических событий. Одновременно импульсивны, с высоким уровнем агрессии — и обидчивы, даже ранимы. В силу наивности и низких аналитических способностей (и при этом высокой эмоциональности) легко поддаются манипуляциям. Их всегда недооценили, ущемили в должности и занизили зарплату — так они считают. Но в первую очередь недооценили. И вот когда среди них появляется тип, который «разглядел их потенциал» и начинает показывать им истинный путь — тут и надо смотреть. Или он просто инициативный дурак, или…

— Или завербованный провокатор, — закончил Вова.

Целый день меня не отпускала эта тема, крутилась в голове и так и сяк. Вечером я Вовке говорю:

— Если тащмайор начнёт в первую очередь всех наивных отслеживать, полная фигня получится.

Вова подумал-подумал, да и говорит:

— Мда-а-а, а ведь ты права. Народ у нас простодушный, дальше некуда. Наивных можно целыми колоннами строить и маршем по городу, демонстрацией…

— Да кого там! Тут в пору наоборот, ненаивных по городу водить, как того слона, напоказ.

— Как редкий исчезающий вид? — Вовка невесело усмехнулся.

И ведь, натурально, вообще не смешно!

— Сам понимаешь, это ж от стерильности информационного поля. Оберегают нашего брата от любых потрясений, вот и результат. Прививки нет, даже минимальной. Раньше хоть повышенная бдительность была. Песенку эту помнишь, про пуговку[53]?

— Ну да. Правда жизни. Шпионов и диверсантов кругом полно. Это только наши «за всё хорошисты» весь коллективный запад цветочками пытались представить.

— М-гм. Помнишь, как в двадцатые спящая агентура попёрла? И это на фоне деградации западных элит.