СССР: вернуться в детство 4

Кстати, спрашивали тут меня, почему у бабушки пенсия такая маленькая. Да потому что, приехав в Иркутск, устроиться она смогла только библиотекарем в школу, зарплата сто тридцать четыре рубля с копейками. Пятьдесят процентов от этой суммы — вот и считайте. До пятидесяти лет отработала — считай, годы с большими зарплатами вниз ушли, а можно было для расчёта среднего заработка взять или последний год перед пенсией или из последнего десятка любые пять лет подряд.

Между прочим, бухгалтерша управления культуры многозначительно сообщила мне, что если бабушка отработает на должности директора два года, то можно написать заявление на перерасчёт пенсии, исходя из текущей зарплаты — сто двадцать рублей будет, это верхний потолок, если нет сверх-особенных заслуг. Но всё равно занятная тема! Вдруг потом придётся кого-то другого оформить — а у бабушки пенсион останется почти в два раза выше.

Но пока бабушка, услышав о перспективах получать такие огромные деньжищи за своё директорство, кажется, глубоко прониклась ответственностью. Разбирала со мной планы, ходила по участку, прикидывала. Дельные советы давала, между прочим! Я говорила, что она как будто стала бодрее с переездом в «Шаман-камень»? А тут у неё даже осанка изменилась. Я с облегчением поняла, что значительную долю присмотра за строительством она возьмёт на себя. Да и в устройстве деревенских домов старого образца она понимала куда как лучше меня, особенно в печах. Русскую печку бабушка очень уважала и всегда вспоминала с большой теплотой — именно такую мы в главной усадьбе и запланировали. И как внутри дома всё должно быть по-правильному устроено, чтоб логично и эргономично, она тоже лучше разбиралась.

В общем, баба Рая у нас оказалась директором не только для красоты, и это несказанно радует.

ОХРАНА И…

Вечером неожиданно снова папа приехал — с другом, дядь Толей. Это который тот большой, я про него писала, в редакцию они с отцом вместе ходили. Тоже тренер.

Вот, кстати, обещала историю про нож. Рассказываю!

Дядя Толя никого и ничего не боялся, кроме ножа. Однажды ночью к ним в квартиру вор залез. Дядя Толя тогда уже был женат, жили они с супругой вдвоём, во-о-от… Как бы это… Короче, дядя Толя на звук проснулся, вора спугнул и решил задержать. Но пока в темноте искал и одевал трусы, вор получил некоторую фору. В общем, крикнул Толя жене вызывать милицию, а сам бросился догонять злоумышленника — как был, босиком, в одних трусах. И где-то через километр догнал.

Вор решил дядь Толю напугать и встал в модную в конце восьмидесятых каратистскую стойку. И даже крикнул: «Ки-й-я!»[60]

А дядя Толя, как опытный уже тренер по борьбе, честно спросил:

— Чё — дурак?

На это гражданин каратист выхватил нож и начал им хаотически махать. Вот это он зря сделал. Подозреваю, что у дядь Толи какое-то подавленное детское воспоминание было или испуг, с ножом связанный. Потому что при виде агрессивно направленного на себя ножа у него как будто перемыкало…

Короче, подъехавшая через полчаса милиция обнаружила на пустынной дороге двух мужиков. А октябрь, между прочим. Холодно.

Менты вышли, почесали в затылках:

— Этот залез?

— Ага, — честно сказал дядя Толя.

— Бурят что ли?

Все посмотрели на лежащего, который всё ещё боялся шевелиться.

— Да нет, он сначала не бурят был… — пояснил дядя Толя. — Ножом мне угрожал. Ну и…

— Ясно, — понятливо покивали менты. — А чего голый?

На самом деле, мужик лежал в трусах, но трусы для иркутского октября — вещь весьма несущественная.

— Так холодно ждать было… — скромно сказал дядя Толя.

Менты посмотрели друг на друга:

— Открывай будку, чё…

Увезли этого вора, как был. Не знаю уж, как там его карьера в дальнейшем сложилась. Над дядь Толей некоторое время незлобиво посмеивались друзья и соседи.

Но дядька был ответственный, а для меня это самое важное.

Я, как положено, провела им экскурсию, в конюшне мы нашли Вовку и обозначать фронт работ пошли уже с ним.

— На ближайшее время, как вы понимаете, объектов мало, — начала я.

— Да тут вообще халява! — бодро воскликнул папа.

— Вот не скажите, — вступил Вова. — Кроме дома у нас ещё сена подкошено, а забор в стадии разметки. Не хотелось бы, чтобы его под шумок у нас подёргали.

Не забор, а сено, понятное дело.

— А оплата сколько будет выходить? — уточнил дядя Толя.

Я потёрла лоб:

— Тут, товарищи, некоторая сложность. Нам сперва должны рассчитать по вашим этим ребятам, кого мы оформляем. На двоих, думаю, рублей пятнадцать-двадцать смена. Хотите — по одному дежурьте, хотите — приглашайте помощников и на них делите. Ближе к осени, когда мы тут расширимся, я буду настаивать, чтоб дежурных было двое. Но пока хозяйство небольшое…

— Это за пятнадцать ночей если по пятнадцать рублей… — прикинул дядя Толя.

— Двести двадцать пять выйдет, — быстро посчитал Вовка.

— И возможность покупать мясную и молочную продукцию у нас в хозяйстве по закупочным ценам, — бодро выложила козырь я. — Всё свежее. Без талонов.

— А пойдёмте, — махнул рукой Вовка, — покажу весь участок. Там и определитесь.