СССР: вернуться в детство 5

Местность, судя по растительности, подступающей к дороге, становилась всё более привычно-северной. Вообще, за эти сутки пейзажей я насмотрелся всяких. И плоских, и холмистых, и горы с реками проскакивали. Но голова про виды думать хотела не очень. Судя по тем картам, которые мне удалось просмотреть, путь до Ванкувера окажется самым простым куском дороги. Дальше всё было неипически обширно и совсем малопонятно.

Вон, снова на горизонте какая-то гора нарисовалась. Что неприятно, прилично заснеженная. И что ещё более неприятно, едем мы ровно в её сторону.

Спустя примерно час водитель громко и выразительно сообщил мне, что вот эти маленькие домишки, показавшиеся по краям дороги — и есть Беллингхем. И не пора ли мне выходить? Или дальше?

Я помаячил, мол, чуть подальше и по возможности изобразил радостный вид. Домой же, как бы, приехал.

Вообще, как я понял из схемы нашего движения за последние сутки, останавливаться прямо на хайвее было нельзя, особенно в черте города. Но Беллингхем на мой вкус был почти деревней. Водитель углядел место рядом с какими-то деревьями, включил аварийку, притормозил, я пожал ему руку и выскочил на покрашенный жёлтым бордюр. Что-то это значит? Вряд ли представится случай выяснить.

Я дождался, пока дальнобой отъедет. Огляделся.

БЕЛЛИНГХЕМ

Вовка. Воскресенье, 5 июля, 15:08.До Канады тридцать километров.

Городок производил впечатление респектабельного. Такая зажиточная, ухоженная малоэтажная Америка. Красивые газончики и клумбы перед домами. Я проскочил через газон до ближайшей дорожки и потопал в сторону Канады, на север. Найти бы спокойное место, провести ревизию арсеналу да лишние железяки выкинуть. Судя по карте, в городке большой парк, переходящий в едва ли не лес. Присесть где-нибудь под кустом, разложиться. В ту сторону я и двинулся.

Через пару кварталов моё внимание привлёк магазин, на фасаде которого красовался толстый вырезной рыбак (огромная удочка со светящейся леской и огромная вырезная рыба в комплекте). Заглянем-ка.

Магазин мои ожидания оправдал. Охота, рыбалка, туризм и всё прилагающееся. Я походил вдоль полок. Нижние полушария организма чуют, что так или иначе придётся в лесу ночевать. А если дождь? Присмотрел куртку непромокаемую. На два размера больше — я ж оптимист, надеюсь не только до Союза добраться, но и в перспективе ещё эту куртку поносить. Манжеты рукавов на утягивающихся шнурках — уже хорошо, подворачивать не придётся. В целом будет пока что смотреться мешковато, да и хрен с ним. Зато прямо поверх моей ветровки надеть можно, и пистолет заметен не будет. И цвет спокойный, как у тёмной брезентухи.

Остановился у топоров. В лесу без топора хреново. И тут увидел его! Мой топор, мать моя женщина!

Надо объяснить, наверное. Возвращаюсь раз домой — год где-то двухтысячный — прохожу под аркой между домами, навстречу из темноты кидается нарик с топором:

— Деньги! Деньги давай!

Я ему:

— Ты чё? Охерел, что ли?

— Деньги давай! Не видишь, у меня топор?!

Одно короткое движение:

— Теперь у меня топор. И чё?

Бежал он быстро. А у меня появился классный канадский топор, который служил мне долгие годы. И вот я его снова вижу! В чём прелесть: топор не особо тяжёлый и ручка умеренной длины. Под подростковую руку подойдёт (если иметь в виду мою подростковую руку, ха). И даже в специальном чехле, чтоб острый край сумку не резал, всё как у белых людей!

Выбрал маленький котелок на манер солдатского (продолговатый и с крышкой), маленький поллитровый термос, кремень с прикреплённым к нему кресалом (вещь!), компас, ещё один складной ножик (простенький типа скаутского, зато с ложкой и вилкой), подробную карту провинции Британская Колумбия (Канада) с лучшими местами для рыбалки и рюкзак на пятьдесят литров, серенький такой, с кучей наружных и внутренних карманов. Продавец обрадовался, начал предлагать дополнительно целую кучу потребного для путешествия: всякие треноги для костров, удочки, крючки, путеводители, пищалки против медведей…

Подумал. На всякий случай пару крючков и моток лески взял, карман не оттянет, а ещё — и за это я особо дядьке-продавцу благодарен — мягкую тряпичную шляпу, типа как для пчеловодов, с сеткой. Если придётся в лесу ночевать, хоть какая-то от мошки защита. А её, мошки этой, должно быть до фига — тайга-то на нашу похожа. Без палатки сожрут нахрен.

От остального отказался. Теперь бы ещё продуктовый какой-нибудь найти.

ПИПЕЦ

Олька. Больница, Иркутск. Семь утра.

Как же я это ненавижу. Уже. Вот эти мерзкие запахи, время от времени раздающиеся вопли и общую ауру неправильности. Пижамы эти дурацкие. Всё выводит меня из себя, и надо срочно взять себя в руки, пока я на полном серьёзе не начала истерить.

Разбудили меня рано, кровь сдавать, писать в баночки, энцефалограмма… И везде тебя как плюшевого болвана таскают. И абсолютная тупизна. Что тут делать? Ничегонеделание меня убивает просто напрочь.

Если они (кто бы они ни были) хотели вывести меня из равновесия, то, без сомнения, угадали.

ПОХОД ПО БЕЛЛИНГХЕМУ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Вовка. День тот же. Беллингхем.