СССР: вернуться в детство 6 (СИ)

Любые приборы придуманы для того, чтобы облегчить человеку жизнь. И если ты умеешь ими пользоваться, жизнь твоя становится легче и веселее, в полном соответствии со словами товарища Сталина. Самое сложное в нашем сегодняшнем задании пока что было искать сами столбики посреди суховатой травы, кустов или поднявшихся осинок, дрожащих монетками жёлтых листьев.

На каждом столбике висел карандаш своего цвета — гениальное средство от несанкционированного копирования данных. А вдруг хитрые курсанты подговорятся о взаимообмене кодовыми номерами? Может быть, у кого-то даже есть с собой простой карандаш или ручка. И даже если (вдруг!) кто-то прослышал о цветных маркировках, оттенок карандаша может быть не тот.

Впрочем, нам чужие подачки не требовались. По времени мы шли хорошо, и в паре мест столбики увидели вообще влёт — так вокруг уже было натоптано.

К началу четвёртого часа отведённого времени мы успели собрать все метки кроме последней — на горе. Нет, гора — это сильно уж пафосно сказано, но сопка была довольно высокая и довольно крутая. Подножье её огибала старая дорога, давно заброшенная и ведущая неизвестно куда.

Почему в какой-то момент впадающий в Ушаковку ручей поменял своё русло и потёк по старым колеям, нас интересовало мало. А вот то, что после сильного дождя он наполнился и превратился в разлившуюся чуть не на тридцать метров в ширину мутную речушку — было очень даже существенно. Я нисколько не преувеличивал, говоря, что после сильных дождей в местах старых колей можно было провалиться по грудь. Непонятно, на какую глубину стоило рассчитывать сегодня — но никак не меньше, чем по пояс.

Мы с сомнением стояли на краю маленькой, но вредной речки.

— Можем тупо развернуться и идти в лагерь, — честно сказал я.

— А сколько времени осталось? — спросил Лёха.

Генка карась посмотрел на часы:

— Пятьдесят две минуты.

Лёха критически оглядел отделение. Да уж, образцовым наш вид сейчас нельзя было назвать даже с натяжкой. Лес после дождей не успел просохнуть — все мы ухряпались практически по пояс, а кое-кто, неудачно поскользнувшийся, и вовсе выглядел расписным.

— Берём последнюю точку. Третьяк и Нафаня — с палками вперёд. Мелкий, читай карту.

Отделение захлюпало вперёд, с каждым шагом погружаясь всё глубже.

— В сапагы начэрпаэм, — с непередаваемым горским акцентом высказался приехавший с Кавказа Назим по кличке Зима, и идущий впереди Нафаня немедленно поскользнулся и ухнул в воду, вызвав дружное «Бля!»

Палка спасла его от полёта головой вперёд, но теперь Нафаня стоял в воде практически по грудь.

— А! — Нафаня кинул палку и сцепил руки замком: — Наступайте!

Первым проскочил Третьяк и уже сознательно ухнул во вторую колею:

— Давайте живее!

Сказать, что вода была до крайности бодрящая — это ничего не сказать.

— Бегом!

Мы прошлёпали по мелкой воде и понеслись вверх по склону.

— Вон там должно быть, между соснами!

Столбик здорово спрятался в молодой сосновой поросли.

— Есть! — Лёха защелкнул планшетку. — Время?

— Восемнадцать минут!

— Бегом!

Обратно мы выскочили тем же порядком — Нафаня и Третьяк сработали живым мостом.

— Сапагы тыжолые, блэт, — на бегу высказал общую мысль Зима.

А что делать?

Мы добежали за две минуты до истечения контрольного времени — грязные, как свиноты. Построились, хлюпая сапогами. На фоне остальных смотрелись мы просто убийственно.

— Товарищ капитан, второе отделение задание выполнило! — доложился Лёха. — Командир отделения учащийся Артемьев.

Капитан Гробовченко неопределённо крякнул. Посмотрел сурово:

— Сколько контрольных точек прошли?

— Все, тащ капитан, — Лёха протянул тетрадь с метками.

Гробовченко нахмурился, взял тетрадь, просмотрел записи, приподняв одну бровь, показал взводным…

— А говорили — невозможно, — протянул старлей Пиченков.

— Нет ничего невозможного для советского офицера! — поучительно сказал Гробовченко. — Поздравляю с первым местом, товарищи учащиеся!

— Служим Советскому Союзу! — гаркнули мы в пятнадцать глоток.

— Всем — немедленно переодеться в сухое, получить горячий обед и проследовать в расположение роты для отдыха!

Это, наверное, был самый халявный вечер за всю историю КМБ. Наш геройский забег немедленно лёг тенью славы на весь факультет авиационного вооружения, и только Кипа, оставленный на время ориентирования дневальным по причине неснятого с руки гипса, досадовал, что такое интересное событие прошло без него.

А назавтра была суета, подобная сутолоке первого дня, только в обратном направлении. Собирали и грузили матрасы, упаковывали личные вещи, палатку и прочее. Потом почти час тряслись в кунге, выгружали барахло в части…

Васин объявил, что для выхода в город учащиеся имеют неподобающий вид. И запах, мдэ. Поэтому всё, что на нас, требовалось сдать в прачечную, а самим отправиться в баню, получив перед этим — та-дам! — новые сапоги. Вот, я же говорил: после КМБ выдадут. Так что за ворота я вышел уже как белый человек — при полном параде. «Нива» с тем же «экипажем», что и в прошлый раз, ждала меня у КПП. Первое, что после взаимных приветствий сказала Олька:

— Похудел, однако!