СССР: вернуться в детство?.. (СИ)

– А теперь быстро в кухню! – скомандовала я. – А то они неправильно нарежут. А я пальцы себе отчекрыжу. Зато ты – большой и сильный, и мы сейчас дружно их победим. Твоя сила, мой интеллект.

Женя хрюкнул. Привык он уже, по ходу, к моим закидонам.

– Кого побеждать-то будем?

– Куриц. Пошли.

Куриц было восемь штук. Кто вам будет говорить, что в СССР были только синие неощипанные куры с головой и потрохами – не верьте. Нет, такие, конечно, были тоже, но бабушка считала, что не для того она переехала в город, чтоб самостоятельно задохлых кур щипать.

Да, по-честности, в Иркутске практически всегда продавали кур ощипанных, правда в основном они были худые и поджарые, как нигерийские бегуны, а те, которые «несушки», ещё и страшно жилистые. Так и называли их, «синяя птица», и брали в основном на бульон. Цена на них при этом была выше, чем на говядину*! Два девяносто за килограмм! Но брали – может, потому что без талонов? Да и мясо магазинское от супнаборов мало отличалось. А на рынке цена уже пять рублей за кэгэ. И это не вырезка! Слова «вырезка» я в детстве вообще не слышала. На мясо была установлена предельная цена (именно вот эта, пять рублей) – все без исключения куски были с костями, все по пять рублей. Говорят, особо ценились рубщики, умеющие разобрать тушу так, чтобы костей было поменьше видно.

*То есть, на те говяжьи кости

с остатками воспоминаний о мясе,

которые в магазинах

можно было отоварить на талоны.

Но это я отвлеклась от магазинных куриц. Так вот, наша бабушка этих птиц счастья не уважала и покупала для торжественных случаев совсем других. Не знаю, чьё это было производство – скорее всего, коопторговское – но куры были красивые, упитанные и чистенькие, без лап, голов и прочих неприятностей с кишками. Подозреваю, что и стоили они совсем по-другому, но поскольку в обычных государственных магазинах их не продавали, то и ценник я вам сказать не могу, не видела.

Я примчалась на кухню вперёд Жени и начала командовать:

– Значит так, смотри: крылья все отдельно, – крылья здесь не любили, не вошли, видать, во вкус; а я их завтра пожарю, отлично будет. – Отделяем ноги и делим пополам вот так: ножка и бёдрышко, ага?

– Понял.

– Три грудки целиком оставь, а остальные делим на четыре части вот так.

– А спинки?

– А спинка – супнабор, толку с них на банкете. Заморозим.

– Разрешите приступать?

– Считай, что зелёный свисток прозвучал.

Пока в зале началось разбирательство с куклами и надувание шариков, Женя махом раскроил мне куриц. Спинки я реально сразу убрала, получилось четыре куриных супнабора. Пришлось завернуть их обратно в толстую упаковочную бумагу*, из которой эти куры были извлечены. И они даже влезли в морозилку, поскольку из неё как раз почти всё было вынуто для готовки.

*То, что сильно позже

назовут претенциозным словом

«крафтовая».

Бабушка вплыла в кухню, когда я уже ставила кастрюлю с грудками вариться. Тяжеловато, блин!

– Оля! Ты зачем такую тяжесть поднимаешь!

– Ну, простите, погорячилась. Ты на выкуп-то поедешь?

– Говорят, надо.

– Ну и езжай. А то Наиль вдруг загрустит. Обидно ему будет, если ты не поедешь.

– Думаешь?

– Конечно. Мама – и вдруг не поехала.

– А тут как?

– Нормально тут, всё успеем. Погоди-ка!

Я сбегала в комнату и притащила жестяную коробочку от грузинского чая (дряного, честно скажем, чая, купленного единожды исключительно ради коробочки).

– Держи. Будут выкуп за невесту просить – будешь рассчитываться.

Бабушка заглянула в коробочку.

– Ты где столько наменяла?

– Так с нового года, считай, готовилась, все копейки – туда, – да-да, коробочка больше чем наполовину была заполнена копеечными однушками и двушками. – Если что останется, из ЗАГСа будут выходить, под ноги им кинешь. На жизнь в достатке.

– М-м. Ещё крупы тогда надо. Ну-ка в кулёчек мне насыпь.

– Риса?

– А пшёнка, что, не подойдёт?

– Да любая крупа подойдёт. Хоть пшёнка, хоть перловка.

– О! Перловки давай!

Мама явилась посмотреть, что́ это мы тут делаем, послушала нас и тоже изъявила желание людей крупами посыпа́ть. Пшёнкой. Чтоб в жизни было разнообразие.

В общем, уехали они во всеоружии. А я осталась одна. И начала смешивать необходимые ингредиенты в нужных комбинациях.

Ко времени приезда группы инициативных женщин из госучреждения я успела доделать три сложных салата. Нет, три таза сложных салата! Оставила им всякое малоинтересное и требующее физических усилий: селёдку от костей чистить, морковку сырую тереть, сыр колбасный и тому подобное.

Привалили они толпой: бабушка, тетя Валя, тётя Клара, которой не хотелось ехать в Солнечный, да потом обратно, обе её дочки.

– А где молодые-то? – спросила я, заглядывая за их спины.

– Так они поехали на Вечный Огонь, потом по городу, потом до Листвянки хотели ещё.

– Господи, а туда-то зачем?

– Да просто, время провести. Дома, что ли, сидеть три часа? – махнула рукой тётя Валя. – А это белый что за салат?..

В общем, пошли гастрономические разговоры, сборы и прочее.