СССР. Зловещие тайны великой эпохи

Как показывают новые источники, Валленберг не боялся русских. Как докладывал политрук 151-й стрелковой дивизии Дмитренков, Валленберг сам перешел к ним. Хотя это и противоречит мнению агента венгерской тайной полиции Кароли Ремению, расследовавшего впоследствии дело Валленберга и считавшего, что русские сами его разыскивали.

Как рассказывал подчиненный Дмитренкова Яков Валлах, Валленберг сам пришел к русским, два офицера обязали всех свидетелей к молчанию и увезли Валленберга со связанными ремнем руками. Заместитель министра обороны Булганин прислал телеграмму, что Валленберга хотят видеть в Москве.

Как позднее Валленберг рассказывал своему сокамернику, его вместе со своим шофером Лангфельдером везли через Румынию, в пограничном городе Яссы они выходили из поезда и заходили в ресторан. В советской столице им с гордостью показывали метро.

Согласно регистрационной карте, Валленберг считался арестованным с 19 января, а 6 февраля его доставили в московскую центральную тюрьму. Первые три недели в одной камере с ним находился немец Густав Рихтер, который вспоминал, что Валленберг был в хорошем настроении. Только гораздо позже Валленберг пишет письмо протеста Сталину, в котором, ссылаясь на свой дипломатический статус, требовал освобождения.

У Сталина была привычка размещать своих гостей в лубянской камере, чтобы проверить их благонадежность и перепроверить их связи. В 1945 году он подверг такой проверке многих своих зарубежных агентов, много сделавших для СССР. Поэтому надежда, что Валленберг оставался другом СССР, не исчезала.

Валленберга поместили в камеру номер 151 главной тюрьмы страны Лубянки. Яков Шевчук, сотрудник первого отдела четвертого отделения третьего главного управления военной разведки НКВД СССР, подвергает в ночь с 7 на 8 февраля Валленберга первому допросу.

28 апреля его допрашивает начальник отделения майор Кузмишин, согласно тюремной книге, далее следуют допросы 17 июля и 30 августа 1946 года в знаменитой московской тюрьме Лефортово. Офицер Даниил Копелянский, который допрашивал Валленберга, еще жив, но утверждает, что не помнит этого заключенного. Ремений придерживается мнения, что Валленберга мог допрашивать сам Берия.

Начиная с октября 1946 года дело ведется лично министром госбезопасности Виктором Абакумовым, о ведении дела Абакумов докладывает непосредственно Сталину. Заместитель Абакумова Евгений Питовранов рассказывает, что Сталин говорил Абакумову: «Погодите немного, держите его в готовности. Может статься, что он нам еще пригодится».

Для чего мог понадобиться Сталину Валленберг? Списков агентов у него явно не было. Кстати, допросы велись на удивление редко, с интервалом в несколько месяцев.

Но Валленберг мог послужить свидетелем против ненадежных товарищей, как позднее пригодился делегат американской организации помощи Ноэль Филд в пражских и будапештских процессах. С 1952 года заместитель начальника главного отделения венгерской службы госбезопасности Ремений готовит там процесс против партийных функционеров еврейской национальности. Его советские «советники» дали ему понять, что Валленберг может послужить хорошим свидетелем обвинения.

При необходимости Валленберг, посвященный в тайные дела Берии, мог свидетельствовать и против главного палача страны.

По свидетельству Питовранова, Сталин распорядился создать для гостя в Лубянке, куда его снова переводят, тепличные условия: высокие потолки, меблированные комнаты, еда из столовой для охранников, врачебный надзор, полный покой. Но это был явно не «Метрополь» — через несколько камер находилось помещение, где приводились в исполнение смертные приговоры.

14 мая 1947 года Сталин публикует свое решение по еврейскому государству Израиль. Через три дня кровавый прокурор 1936–1938 годов, заместитель министра иностранных дел Александр Вышинский напоминает Сталину о необходимости разобраться с делом Валленберга. Какие средства решения дела предлагал Вышинский, оставалось непонятным. Валленберг был, очевидно, нежелательным препятствием для противников про израиль с кой политики Сталина, не говоря о Берии, для которого Валленберг представлял явную опасность. Гиммлер, немецкий аналог Берии, в похожих условиях убирает свое доверенное лицо Лангбена.

Об аресте Валленберга было сразу же сообщено Михаилу Белкину, уполномоченному советской секретной службы в Юго-Восточной Европе. Он был, в частности, ответствен за организацию процесса против венгерского министра иностранных дел Райка. Белкин принадлежал к тому типу чиновников, что на Лубянке имели прозвище «липач». «Липач» мог заставить заключенного признаться в чем угодно: немецкий агент — пожалуйста, американский агент — тоже не составит трудности.

Сложнее, пожалуй, было «произвести на свет» советского агента. Белкин говорил Судопла-тову: «Когда мы хотели его заставить, он сопротивлялся, ну так что ж, долго рассусоливать мы все равно не стали».