СССР™

Я удалился в спортзал, попутно обнаружив, что входная дверь осталась открытой. Элька, медведь-шатун и страшный маньяк с ножами вместо задницы этим не воспользовались.

В спортзале я два часа добивал то, что от меня осталось. Потом еще раз помылся, попытался позавтракать, яичницу выкинул в корзину, чай вылил в раковину, а тосты обернул калькой и убрал в шкаф, потому что хлеб ведь, – и поехал на работу, чуть не шарахнувшись у самого дома в какого-то дебила на «двойке».

Второй день тоже прошел нормально, хотя ближе к вечеру я отловил пару сочувственных взглядов. Кузнецов и Нина явно напрашивались на задушевную беседу про что стряслось, все пройдет и поплачься, легче станет. Рычать и тем более увольнять их я пока не собирался, потому предпочел поотворачиваться и не понять намеков.

После этого жить стало легче, а к вечеру и совсем распогодилось – Дашка все-таки помимо пур-тазовской прямой ветки придумала обходной вариант поставок вычищенного конденсата с Талакана (я даже не вздрогнул), причем такой обходной, что транспортное плечо сокращалось на полтыщи верст и почти на сутки при сопоставимой стоимости. Я Нового года не забыл, потому старался держаться с Дашкой посуше и поприлюднее. Но тут сыграла общая размочаленность чувств, я оценил Дашкину гениальность как-то совсем бравурно. Она качнулась на каблуках, – будто я ее в грудь толкнул, будто я фашист совсем, такую грудь толкать, – застыла на секунду, а потом Дашку как-то очень ловко и изящно повело ко мне. Не будь и я ловким, изящным и опомнившимся, не уйти бы нам от контакта. Но я его предупредил, прыжок был верен мой и скор. Я выскочил из-за стола как бы проверить забытый в куртке телефон, потом, не поворачиваясь к Дашке лицом, распахнул дверь и отдал Нине Ивановне несколько неотложных распоряжений. И тут же, не отходя на всякий случай от двери, сообщил Дашке, что хотел бы видеть ее окончательно просчитанный вариант завтра к обеду, – справитесь ли? Безусловно, сказала Дашка, как-то очень по-женски, зараза, усмехнувшись, и красиво, не торопясь, от бедра ушагала мимо меня в приемную. Каким взглядом проводит ее Нина и чего эти красавицы сочинят после, меня не слишком интересовало. Я прикрыл дверь, открыл окно, сделал несколько правильных вдохов-выдохов и вернулся к станку.

Вторую ночь я встретил опытным страдальцем: легкое одурение и песочек под веками не залили меня до макушки уверенностью в том, что уж сегодня я засну если не сразу, то на сотом баране точно.

Я предельно угомонил мысли, упокоился по всем правилам и чуть ли не одеяло подоткнул, но этим бессмысленные ритуалы и ограничил. Полежал грустным палтусом, сперва затылком в подушку, потом щекой в ладошку, потом побрел в спортзал, стучал и махал чем попало до изнеможения, потом выскочил во двор, почти не воя, покатался в снегу. Кататься-то особо не требовалось – с неба валилось как из правильного сита, густо и ровно. На пороге я зачем-то огляделся – ну да, привык публику естеством стращать – и уловил на той стороне улицы, почти у леса, силуэт машины, еле видный сквозь толстую кисею. Игорь, что ли, побдеть вздумал, подумал я, хотел пойти разбираться, но вовремя сообразил, что даже до ворот дойду, скорее всего, ледяной скульптурой, там и рассыплюсь на куски, туда мне и дорога. Машинка тем временем нашла свою дорогу, беззвучно продавившись сквозь снегопад в сторону центра.

Я вернулся в спортзал, чуть разогрелся и на издыхании уполз в ванну – авось там усну. Раз шесть подпускал горячую воду, наконец накрыло. Не сном, конечно.

– Talaq! – звонко сказала Эля. – Talaq!

Я с размаху опустился в кресло – оно протяжно скрипнуло, – закинул руки за голову и приготовился слушать дальше.

– Talaq! – повторила Элька в третий раз.

– Ну-ну, – подбодрил я. – Продолжайте, мне интересно.

Элька закусила губу и впилась в меня мокрыми глазами. В груди у меня холодно оборвалось, но было уже плевать.

– Разве ты не «xul» должна говорить, причем в присутствии свидетелей? Впрочем, к чему тонкости. Айда еще шесть раз, и будем считать проблему исчерпанной.

Элька мотнула глазами вбок, попыталась незаметно вытереть щеки, махнула рукой и быстро пошла к двери.

Я смотрел ей вслед.

Дверь хлопнула.

Я перевел глаза на потолочную балку и разглядывал ее, пока не затекли руки и не стало очевидно, что шума мотора не будет. Пешком ушла. Интересно, далеко ли, равнодушно подумал я, убрал руки из-за головы, дождался, пока из-под кожи разбегутся неуместно веселые дюймовочки на шпильках, встал, поправил покрывало и пошел спать.

Вот с тех пор и спал. Талакан дохлый.