Ссылка

Шибко к качеству придираются да и цена упала. Думают я так, сходил и взял шкурки-то. А ты побегай по лесу, Померзни у костра – возмущался Савелий, по тут же поостыл и продолжил – Вообщем шкурки сдал, но одну рысью оставил. Потом в милицию пошел, там у меня один знакомый работает. Так и так говорю, адресок мне один узнать надо. Какой, говорит, адресок? Да, ссыльного одного, Колосова Алексея. Он где-то на Вычегде. А, говоришь, ссыльного? Нет, не могу. Это надо через начальство и что бы причина была. А я так посмотрел на него и говорю: «Шапка что-то у тебя вся прохудилась. Поменять бы надо. Вот из рыси бы сшить шапку тебе. Парень хоть куда был бы». Он намек понял и велел к концу дня прийти. Я тем временем на базар, наказы Марии выполнил, то да се, и вечером к знакомому милиционеру. Тот и сунул мне адресок в карман. Ну, а я ему шкурку за пазуху. Адресок-то недалеко от Сольвычегодска. Можно за день добраться. Леспромхоз там.

Счастливая Анна слушая Савелия, ухаживала за ним, подливая чаю. Затем она уединилась в своем закутке и стала писать письмо Алексею.

«Милый Леша! Здравствуй! Только что узнала твой адрес и сразу же пишу тебе письмо. Я искала тебя всю зиму. Надеялась, что и ты меня найдешь. Подробней напишу тебе обо всем, как получу от тебя ответ. А то может быть ты уже и забыл меня. Шучу. Я тебя помню и очень скучаю. Напиши мне срочно. Привет тебе от папы. Твоя Анна».

Утром Анна отнесет письмо на почту и отправит его Алексею, но тот это письмо не получит.

XXI

Зима подходила к концу. На крышах домов появились сосульки. Дни стали длиннее. Солнце, своими яркими лучами, старательно топило посиневший снег. В воздухе пахло весной. На лугах появились проталины, а лес оживал звонким щебетом лесных пернатых.

Санный путь рухнул и поселок лесозаготовителей оказался отрезанным от внешнего мира. Однако Силин успел еще съездит с отчетом в город. В приемной отдела секретарша задержала его:

– Товарищ Силин, вот пакет с Поволжья пришел. Получите и распишитесь.

Силин получил пакет и ушел с ним в конец коридора. Он прислонился к подоконнику окна, с нетерпением разорвал пакет и впился глазами в исписанные листы бумаги.

По мере чтения лицо его менялось, появилась злорадная улыбка, глазки лихорадочно бегали по страницам документов, самодовольное выражение не сходило с его физиономии.

В сопроводительной записке указывалось:

«Товарищ Силин! На ваш запрос сообщаем, что уполномоченный ОГПУ Пименов, занимавшийся гражданином Уваровым, арестован и передан суду как примкнувший к троцкистской группировке. При обыске в его сейфе были обнаружены и изъяты документы по делу гражданина Уварова, которые пересылаем вам для принятия мер на месте».

Документами были – объяснения милиционеров, застреливших отца Никодима (гражданина Левченко), протокол допроса Уварова, объяснение председателя сельсовета Миронова, протокол осмотра ружья, протокол осмотра места происшествия и трупа гражданина Левченко.

Силин аккуратно сложил все бумаги, сунул их обратно конверт и бережно засунул его во внутренний карман шинели. «Ну, теперь вы у меня вот где – прошептал Силин сжал кулаки – С этими бумагами ты у меня дорогой фельдшер можешь и на Соловки загреметь. Мало того, что на история с отцом Никодимом очень интересна, но если глубже копнуть, с какой это стати уполномоченный ОГПУ Пименов припрятал на тебя эти документы. Тут ведь можно, господин Уваров, и твою связь с Пименовым, считать не случайной. Не одного ли поля ягодка и не в одной ли группе участвовали? – От этих рассуждений у Силина даже пот на лбу выступил. – Пойти сейчас начальству доложить о документах и раскрутить дело Уварова? Можно, конечно. Тогда и продвижение по службе обязательно будет. Возможно и при отделе оставят в городе. Но тогда все, прощай Анна. И давить на нее нечем будет. Делом Уварова займутся другие. Нет, надо использовать этот шанс, а передать бумаги я всегда успею».

Приняв решение, довольный Силин уладил все дела в отделе и вышел из здания. После некоторого раздумья он постоял у входа, перекинулся парой слов с курившими на скамейке сослуживцами и направился в чайную. Пропустив два по стопятьдесят и сытно пообедав. Силин подумал, что жизнь прекрасна и захватив бутылку водки с собой, направился к Нюрке Мезенцевой у которой всегда находил приют и ласку. Нюрка работала подавальщицей в рабочей столовой и жила рядом с молокозаводом в небольшом, но уютном домике. Силин знал, что она является осведомителем ОГПУ, но виду не показывал, стараясь из этого извлечь выгоду. Для себя.