Ссылка

Лида всхлипывая, понемногу успокаиваясь коротко передала Савелию весь разговор со следователем. Тот внимательно выслушал ее, уточняя кое-какие детали. Лицо его прояснилось. Он похлопал ее по плечам и сказал:

— Умница ты у нас, Лидка.

— Да, ладно — криво, сквозь слезы, улыбнулась — Что знала, то и сказала.

Но они оба поняли друг друга. Савелий пошел к выходу, но Лидия остановила его.

— У вас-то, Савелий Григорьевич — что нового?

— Ничего — приостановился Савелий — Все так же.

Как ему хотелось рассказать этой милой женщине правду, но он знал, что этого нельзя ни в коем случае. И в первую очередь для ее же спокойствия. Первая боль от потери пройдет, а как там еще обернется, никто не мог знать.

В коридоре Савелия ожидал Уваров. Он не хотел заходить к следователю, не узнав результат его разговора с Лидией. На его лице читалась тревога. Савелий ободряюще улыбнулся Уварову и подтолкнул к приемной.

— Пошли. Все в порядке.

Напряжение спало. Уваров тихо вздохнул. Оба настроились на разговор со следователем.

Первым вызвали Савелия. Он степенно прошел в кабинет, основательно уселся на скрипучий стул, положил тяжелые руки на колени и выжидательно посмотрел на следователя.

Гурьев завистливо оглядел внушительную фигуру свидетеля, подтянул свой живот, выпрямился за столом сколько мог и прокашлявшись стал задавать Савелию вопросы, стараясь придать своему голосу басовые нотки.

Савелий отвечал обстоятельно и подробно. Как они с Худякиным собрались посмотреть «морды», как увидели полынью, как выловили телогрейку и платок.

— А как подошли к заимке — заканчивал свой рассказ Савелий — Я увидел, что дверь подперта колом и значит никто туда не заходил. Остались значит в полынье. Лед-то там гнилой к весне. Местные знают, а эти, кто знал, что туда побегут по делу молодому.

Перо следователя быстро бегало по бумаге, мясистые губы шевелились вслед ручке. Нос пошмыгивал. «Простудился видать, бедолага» — усмехнулся Савелий.

Гурьев наконец закончил писать. Допрос Лукашенко ничего нового ему не дал. Картина была ясной. Силин спутался с шалавой и поплатился за свою неразборчивость. Да и раньше у него грешки были. В личном деле коменданта все указано. Следователь ознакомился с ним перед тем, как добираться сюда. Гурьев дал Савелию протокол для подписи и осторожно поинтересовался:

— А собственно вам зачем понадобилась брать на постой Уваровых? Как никак вы рабочий человек, а они ссыльные, подкулачники, политически чужой вам элемент.

— Как зачем? — лукаво удивился Савелий, округлив глаза — Деньги нужны, да и фельдшер на дому не худо. За нами стариками приглаз нужен. Да и девка молодая, когда что поможет, постирает. Выгодное дело. Как же без выгоды-то?

Гурьев усмехнулся «Да, пожалуй за тобой присмотр нужен…но только не доктора, а нашего ведомства». Вслух он ничего не сказал и отпустил Савелия.

Последним Гурьев вызвал Уварова. При виде интеллигентного человека с благородной осанкой, следователь поправил ворот рубашки, пригладил ладонью волосы и постарался придать себе подобающий вид.

Уваров на все вопросы отвечал односложно и спокойно. Ответы удовлетворяли следователя. На вопрос знал ли Уваров о связи дочери с комендантом, Уваров ответил, что в личные дела дочери не вмешивался. Еще раньше Гурьев ознакомился с личным делом Уварова, но все-таки спросил:

— А за что, собственно, вас сослали сюда?

— За что? — переспросил Уваров — Этот вопрос, пожалуй не ко мне. Мой долг служить своей родине и своему народу там, где я больше нужен.

Ответ звучал пафосно и озадачил Гурьева: «Что этот фельдшеришко насмехается или говорит искренне».

Но Уваров говорил искренне, а пафосу добавил специально, что бы поддеть следователя. Служение своему Отечеству всегда было целью жизни Уварова. Политический режим в стране может поменяться. Но Россия остается Россией. А здесь он действительно был нужен. Работы хватало. Тяжелая физическая работа и неустроенная жизнь рабочих вызывал серьезные заболевания, которые требовали длительного лечения. Часто случались и травмы. Лес валили примитивным способом. Все делалось через пупок.

В конце допроса в кабинет зашел его хозяин — директор леспромхоза Зорин.

— Все, мы закончили — встал из-за стола следователь.

Зорин подошел к Уварову, протянул ему ручку и с искреннем сочувствием произнес:

— Семен Николаевич, мужайтесь. Понадоблюсь — приходите. Не стесняйтесь. Помогу, чем могу.

Уваров отвел глаза, кивнул и вышел из кабинета.

Следователь, собирая бумаги в портфель, обратился к Зорину:

— Что-то вы с ним слишком панибратски.

— Почему панибратски? Просто с большим уважением, как к человеку знающего и любящего свое дело — резко возразил Зорин и изменил тему — Ну и каков ваш вывод по делу Силина?

— Вывод простой — важно начал следователь — Спутался Силин с этой девкой, решили уединиться. Здесь же все на виду. Местность знают плохо, вот и попали под лед. Теперь там они в полном уединении — похихикал Гурьев — А на место происшествия я решил не идти. Это ничего не изменит. Да и смотреть там нечего. Сегодня же поеду обратно, пока еще можно.