Ссыльнопоселенец

— Твою душу, — я огромными прыжками подскочил к этому бревну и, уперевшись ногами в него, попытался отодвинуть. Удалось чуть сдвинуть, кроме этого бревна с той стороны еще пяток, и сторона как раз на течении. Воткнув багор в щель, налег изо всех сил, аж рукоять затрещала. А потом, уперевшись в одну сторону руками, а в другую ногами, отодвинул бревно достаточно, чтобы Федор смог вылезти в зазор между бревнами. — Вылазь скорее, у меня сейчас кишки через повылазят!!!

Федька, уцепившись за закрепленное бревно, вывалился из воды, а я отпустил жутко давящие под напором течения бывшие деревья. Они гулко стукнули в плот, на которым валялись мы с Федькой.

— Спасибо, век не забуду, — выкашляв воду, и бессильно развалившись на сколоченном плоту, сказал мой напарник.

— На здоровье. — Я сам лежал рядом, тяжело дыша. От лагеря бежала Вера с Гердой. — Смотри, как красиво бежит.

Если голована бежала с трудом, то Вера летела как ветер, стремительно и легко. Только коса по ветру развевалась.

— Ага. Слушай, ты молодец. Я вот не знаю, решился бы вот так. Отдать кучу денег, и потом вольную выписать, да еще такой девушке, — Федор приподнялся на локте и поглядел на подбегающую Веру. Снова откинулся на пахнущие свежей смолой лесины. — Еще раз спасибо тебе. Здесь течение сильное, меня сразу под плоты потянуло. И в сторону особо не нырнешь, там тоже плоты. Думал — все. А тут ты, выручил.

— Вы как? — Вера легко перепрыгнула на плот, который даже не качнулся. — Федя, Матвей, как себя чувствуете?

Коротко глянув на мокрого Федора, она шагнула ко мне.

— Отхаркни как следует, и плюнь мне на ладонь! Быстро! — Девушка протянула ко мне свою узкую, красивую и сильную ладошку. — Давай, кому сказала!

— Ты чего?! — Я здорово удивился.

— Быстро! — В голосе девушки прорезались командные нотки. Ну, раз командует, значит, знает для чего. Плюнув на ладонь Веры, я снова завалился на бревна. Внимательно рассмотрев мой плевок, девушка ополоснула руку в воде, отправила Федора переодеваться, и сама селя рядышком со мной, обняв колени и щурясь на осеннем солнышке. Герда легла у ее ног, положив морду мне на ногу. Идиллия.

— Я побоялась, что ты надорвался. Тут несколько тонн бревен, которые ты двигал против течения. Потому и плеваться заставляла. — Вера коротко глянула в мою сторону, и снова повернулась к солнцу. — Напугали вы, и сильно.

— Бывает, — лежа пожал плечами я. — Что ты хочешь, никакой механизации, а уж тем более автоматики. Все руками. Мозоли уже на всю ладонь за эти три недели, что я здесь.

Вера молча посидела и тихо заговорила.

— Матвей, я очень благодарна тебе за то, что ты сделал. Ты не можешь себе представить, как сильно. Я не ожидала ничего хорошего, с ужасом ждала ночи, и тут вы. У меня было надежда забрезжила, и погасла. И вдруг ты… — Девушка посмотрела на меня своими огромными, ясными глазами. Помолчала и спросила: — Почему ты это сделал?

— Видела бы ты себя в тот момент, — я тоже сел, почесав за ухом балдежно прищурившуюся Герду. — Ясно было, что тебя спасать нужно, иначе кончится плохо, ты птица вольная, если сломают крылья — сломают и тебя. Да и Герда попросила.

— Она? — удивилась девушка. — У вас настолько ясная связь?

— Я не знаю, насколько. — Улыбаясь, я погладил голову моей напарницы. — Нам не с чем сравнивать. Но понимаем мы друг друга очень хорошо.

— Надо же, — удивленно покачала головой Вера. Как-то неуверенно помолчала, и робко спросила: — Матвей, я тебе и так кругом должна. Может, ты вернешь мне ружье? Я знаю, что оно дорогое, но расплачусь за него сразу, как получу деньги. Ну, с нескольких зарплат.

Это да, ружбай у Веры был отменный. Настоящий „винчестер“, помповый. Полная копия ружья двадцать первого века. Ложе из дорогого ореха, стальная коробка, великолепный ствол. Четыре патрона в магазине и один в патроннике — замечательная пушка.

— Пошли, заберешь, — я встал на до сих пор подрагивающие ноги. — Я тебе вчера не отдал — думал, что за людоловами побежишь. Герду попросил, чтобы она ночью за тобой присмотрела.

— Так вот она почему у меня в ногах спала, — девушка нагнулась и погладила головану.

— Не совсем, — усмехнулся я. — Нравишься ты ей очень, говорит, что у тебя душа яркая и чистая. Пошли?

И я согнул руку в локте, предлагая девушке. Ну, вроде как на прогулке. Та, усмехнувшись, взяла меня под руку, и так мы прошли мимо присвистнувшего Федора к бараку. Вера осталась на улице, возле стола, а я вошел в барак, снял с колышка над своим гамаком ружье. Залез в один из рюкзаков, вытащил трофейный патронташ, а то у Веры патроны были россыпью. Подумав, достал один из трофейных револьверов-переломок с поясом и кобурой, и пригоршню патронов.

— Вот, держи. — Я положил оружие на стол перед девушкой. — Револьвер носи постоянно, а ружье пусть под рукой будет.

— Марк с рыбалки едет, — заметил Федор, подходя к нам. — Матвей, этот пояс великоват девушке будет, нужно новые отверстия пробуравить. Да и обрезать не помешает, лишнего много, будет мешать.