Стаб (СИ)

- Он бросил меня дважды, - сказал я, наверное, подтверждая его слова.

- Слушай, если эти журналы побуждают тебя к самоанализу, я прихвачу парочку моих любимых, ладно? Тебе это сейчас будет полезно. Вот этот... и этот тебе тоже должен понравиться... - Он взял больше, чем парочку. Кое-что, наверное, для собственного досуга. Подняв куртку, он заткнул их за пояс джинсов и вернулся ко мне. - Встать сможешь?

- Без проблем, - ответил я, поднимаясь на ноги.

И тут же теряя сознание.

ГЛАВА 16

Не знаю, сколько там по мнению Многорукого он спасал мне жизнь, но я ему её спасал определенно больше. Прожив с ним несколько дней, которые сложились в недели, а там и в месяцы, я понял, что при всей своей крутизне этот мужик совершенно не был способен о себе позаботиться.

В том смысле, что он мог умереть от любой ерунды. Напиться и утонуть в ванной (я столько раз вынимал затычку в последний момент), захлебнуться в собственной блевотине или поджечь дом, заснув с сигаретой в постели.

Когда такое случилось в первый раз, я играл со своими многорукими куклами. Запах палёного ворса я учуял не сразу, а когда придал ему значение, ковёр в спальной уже догорал. Пламя забиралось по сбившимся простыням на кровать. Я рывком сорвал их с Многорукого, а он даже не проснулся.

Залив всю комнату водой, я распахнул окно. Отдышавшись, я остановился перед кроватью. Руки сами собой стискивались в кулаки.

Стоит сказать, что с каждым днём я делался всё психованнее. Виноваты ли в том гормоны, о которых так любил говорить Многорукий, или же мой организм постепенно очищался от остаточного действия стаба?

Были моменты, когда я хотел его убить. Когда же он пропадал на неделю или две, я от страха и скуки чуть не вешался.

Он был ужасно грубым, я не понимал его шуток, я знал, что каждое третье его слово - ложь, но с каждым днём я привязывался к нему всё сильнее.

То, чем я становился, совсем не нравилось мне.

И у меня до сих пор не было ни гроша в кармане.

- Ты ковёр сжёг.

Мэтр даже не двинулся.

- Ты только что проспал свою смерть, понимаешь? Ты умер. Задохнулся и сгорел.

Плевать он на это хотел.

- Если бы не я, ты бы погиб!

Я не решался повысить голос или прикоснуться к нему, поэтому решил оставить всё, как есть. И окно не закрывать. Пусть ублюдок окоченеет. На нём же теперь не было ни черта кроме трусов.

Разглядывая его, я думал, как такое можно сотворить со своим телом? Та татуировка на его спине... словно он пытался переделать себя. Зачеркнуть то, чем он является на самом деле.

- Ну как тебе?

Я посмотрел на его лицо. Его глаза были открыты. Свет лился в комнату из коридора, и хотя я знал, что нужно экономить топливо, не торопился гасить лампы.

Игнорируя его вопрос, я спросил:

- Как тебя зовут?

- Не твоё дело.

Я почти не оскорбился.

- Тогда почему тебя называют Многоруким? Как это связано с теми куклами?

- Куклами? - Он потёр лицо ладонями, давая понять, как ему западло отвечать на мои вопросы сейчас, но выгонять не стал. - Так раньше изображали богов.

- Значит, ты местный бог?

- Твой по меньшей мере. - Он нащупал на тумбочке часы и посмотрел на циферблат так, словно мог там хоть что-то увидеть. - Почему ты не спишь, чёрт тебя дери?

Потому что ты только что чуть нас не угробил. Если я умру в ближайшее время, то нужно позаботиться о том, чтобы умереть не безымянным.

- Подумал, может, ты захочешь дать мне имя.

- Сейчас?!

- Почему нет?

- Чем это пахнет? Ты что курил, паршивец?

Да, прикурил от полыхающего ковра.

- Не переводи тему.

- Чего привязался?

- Ты боишься?

- А?!

- Я думаю, ты хочешь быть готовым отказаться от меня в любой момент. Но если дашь мне имя, то запомнишь на всю жизнь. Ты окончательно приручишь меня и будешь нести ответственность.

Мэтр потер пальцами переносицу.

- Да уж, те журналы, в самом деле, пошли тебе на пользу. Ты, наверное, первый человек, которого порнуха сделала философом. Страшно представить, какой с тобой будет секс.

Он любил это - переводить разговор в область непристойных тем, в которых он чувствовал себя как рыба в воде, а я был... ну, топором. Сразу шел ко дну.

- Однажды я подслушал твой разговор. Ты рассказывал кому-то, что у тебя уже был опыт воспитания. Неудачный.

- Ну и?

Я думал, он разозлится. Хотя бы немного.

- Ты дал ему имя?

- Да.

- И что было потом?

- Как видишь, с легкость отказался от ублюдка.

- Как его зовут?

- Не помню, - улыбнулся мэтр.

Лжец грёбаный.

- Он был особенным? - Я чувствовал, что смущаюсь, и от этого психовал всё сильнее. С некоторых пор я не мог справиться с собственными эмоциями. - Поэтому ты не хочешь проходить через это снова?

- А может, это ты - особенный?

- Тогда просто раскинь мозгами и назови моё имя.

Он обречённо простонал, сдаваясь.

- Мария, Кэт, Стэйси, Джулия, Тереза...

- Это мужские имена?

- Ещё какие. Выбирай.