Стачечное движение в 1905 г. Возникновение Советов

Шифрованная телеграмма Владимирского Губернатора Министру Внутренних Дел от 14 июня 1905 г. Вчера разрешил старшему фабричному инспектору и состоящему при мне Владимирскому Полицеймейстеру отправиться без охраны на сходку за городом, на которой участвовало около 20000 человек, с целью узнать настроение рабочих, насколько сильно стремление большинства вступить на работу после уже объявленной десятипроцентной прибавки. По их докладу, самая масса отнеслась к ним вежливо и спокойно, главари же держали себя вызывающе. При голосовании ими вопроса о прекращении или продолжении стачки масса, находясь под сильным влиянием главарей, высказалась за продолжение, считая себя неудовлетворенными объявленными новыми расценками. Успеху забастовки способствует благоприятная погода, наступление сенокоса, а также и сознание приближения Нижегородской ярмарки, что, по общему мнению рабочих, должно заставить фабрикантов быть уступчивыми. Арестовать главарей невозможно, в виду правильной организации охраны стачки. Главная моя цель — избежать кровопролития и не дать возможности толпе нарушитъ установившееся спокойствие в городе и окрестностях, особенно после уменьшения. В виду окончания (четырнадцатого июня) срока разрешенных сходок, опасаюсь, что главари будут проситъ разрешения продолжения оных и убедят толпу в своей победе, тогда принужден буду или воздействовать силой, что вызовет кровопролитие, новые бесчинства в городе и окрестностях, или новым объявлением разрешить сходки до окончания забастовки при прежних условиях. Моя главная надежда на истощение материальных средств части рабочих, не обеспеченных полевыми работами. Владимирский Губернатор 16 июня 1905 г. № 26. г. Иваново-Вознесенск. Совершенно секретно. Его Превосходительству Д.Ф. Трепову. События 3 июня в г. Иваново-Вознесенске, вызванные запрещением сходок, благодаря их противоправительственному направлению, повлекли за собой озлобление толпы, пожары, грабежи, разбитие винных лавок, повреждение телеграфа и телефона и всякие уличные, бесчинства.Прибыв в Иваново утром 7 июня, я действительно, застал жителей города и окрестностей его терроризированными влиянием и угрозами толпы, руководимой агитаторами. 11 числа, убедясь, что благоразумное большинство рабочих, начинающих бедствовать, желает приступить к работам, я явившимся ко мне депутатам в числе 6-ти человек разрешил всем рабочим вновь собираться за городом, на реке Талке, с целью дать им возможность сговориться относительно ликвидации забастовки, с условием не заниматься вопросами политическими и антиправительственными. С 11 числа прекратились всякие пожары, грабежи и другие преступления. Спокойствие в городе и окрестностях вполне восстановилось, но стало развиваться нищенство и попрошайничество; вследствие этого, рассчитывая на данные мне депутатами обещания заниматься лишь исключительно фабричными вопросами, мною разрешены сходки на реке Талке до 16 июня включительно. Результаты сходок сводятся к единодушному (по крайней мере, с внешней стороны) постановлению продолжать забастовку.С начала забастовки (с 12 мая) и до 13 июня фабриканты никаких уступок не делали. Этого же числа была объявлена 10% прибавка к заработку рабочих, которая их не удовлетворила, а лишь возбудила надежды на дальнейшие уступки со стороны фабрикантов, вследствие чего толпа оказалась более сплоченной. Надежды забастовщиков оправдались: 15 июня была объявлена новая уступка, коей более дешевый зимний заработок сравнивается с более дорогам летним, что равносильно новой 5% прибавке. Кроме того, фабриканты, без взаимного между собой согласия, за последние три дня стали выдавать рабочим своих фабрик единовременные выдачи, частою в счет будущего заработка, частью в виде подачки от 1 до 3 руб. Все это, в совокупности, дало возможность агитаторам и депутатам поднять дух массы забастовщиков и вселить в них надежду, что дальнейшим упорством могут они достигнуть еще больших уступок. Независимо от этих экономических оснований, депутаты прибегают к угрозам и застращиванию лиц, желающих вступить на работу, что также достигает своей цели. По полученным мною агентурным сведениям, агитаторы и руководители сходок, за невозможностью удержать солидарность толпы одними экономическими вопросами, за последние 2 дня вновь принялись за политические и антиправительственные речи, пока не встречающие сочувствия в массе забастовщиков. Три побывавшие в течение месяца в г. Иваново-Вознесенске, по поручению Командующего Войсками, генерала, видимо, доложили ему о необходимости уменьшения количества расположенных здесь войск на 2/3, при чем в данное время располагаю только 2-мя сотнями казаков и 6-ю ротами пехоты на 30000 забастовщиков и 80000 жителей, могущих быть быстро охваченными паникой, при пространстве города более чем 16 квадратных верст. Подобное сокращение военной силы не может не повлиять на дальнейшие мои распоряжения и вместе с тем, несомненно, поднимает дух забастовавшей толпы, хотя, действительно, после 3 июня не было необходимости прибегать к помощи военной силы. Хотя, по заявлению Начальника Отряда, и теперь есть возможность разогнать могущие увлечься собрания рабочих, но в виду уже бывшего примера 3 июня озлобленная толпа, несомненно, бросится на город и окрестности и возобновит все буйства и преступления, для борьбы с коими недостает военной силы. Неудача же воздействия будет иметь непоправимые последствия. В разговоре со мной депутаты заявили, что пока их не трогают, как 3 июня, они ручаются за сохранение порядка. Если дальше разрешат сходки, то они почти наверное могут принять противоправительственный характер; с другой же стороны, если разгонять сходки, то также наверное возобновят грабежи, поджоги; город и его окрестности будут в опасности, и рабочее движение примет характер открытого мятежа, будет масса неповинных жертв и невознаградимых материальных убытков. Вследствие сего, рассчитывая на время, на возможность освобождения массы благоразумных от гнета и угроз агитаторов, я решил пока допустить сходки на реке Талке, как меньшее из двух зол надеясь, что с возобновлением работ организация агитаторов лишится почвы, а сходки на реке Талке сами собой погаснут. Воинские части не сочувственно относятся к своей роли охранителей порядка, так как оторваны от своего прямого назначения. Состав Иваново-Вознесенской полиции, хотя и несколько мною ободренный, сбился с ног. Сам я, находясь в центре разнохарактерных течений (военное начальство, фабричная инспекция, прокуратура, жандармский надзор, плохо организованная агентура), должен напрягать все свои силы для достижения однообразного хода дела, что, при всем моем старании, достигается мною с большим трудом. Первый раз я просидел в Иваново-Вознесенске 8 дней, ныне уже прошло 9 дней моего вторичного здесь пребывания и пока не предвижу его конца. У меня развиваются признаки сердцебиения и нервного расстройства. Прочие дела губернии совершенно ускользают от моего внимания, между тем как в настоящее время политическое движение в губернии требовало бы моего личного контроля, вместо безрезультатного сидения в Иванове свидетелем экономической борьбы фабрикантов с рабочими. Заменить себя в Иванове Вице-Губернатором считаю неудобным, в виду слабости его здоровья, общей нервности, а также и потому, что забастовщики неосновательно считают д. с. с. Сазонова виновником событий 3 июля, будто бы вследствие влияния Иваново-Вознесенского Полицеймейстера Кожеловского. Я бы убедительно просил Ваше Превосходительство разрешить мне приезд в Петербург для личного доклада и заменить меня кем-нибудь, если Вы признаете невозможным разрешить мне поручить охранение порядка в городе Иваново-Вознесенске очень дельному, спокойному и известному местным жителям Шуйскому уездному исправнику Кол. сов. Лаврову. Иваново-Вознесенский Полицеймейстер Кожеловский хотя подал прошение об отставке, но уволен мною в месячный отпуск для обеспечения личной его безопасности, так как рабочие вообще крайне озлоблены против него и приписывают ему печальные последствия событий 3 июня. Губернатор И. Леонтьев.