Стадия 1: Отрицание (СИ)

Она ничего не ответила, и взяв Ника под руку, оба вышли.

Снаружи тяжело было сказать, стояла ли ночь, или уже наступил день. Внутренние часы юноши, от постоянных потерь сознаний, и не изнеможения сбились, да это на самом деле его мало волновало.

Как выяснилось поздней, Мария, или как ее звали в этом месте - Пикси, жила в обычном десятиэтажном доме. В некой попытке воссоздать жилой комплекс для тех, кто решил, а самое главное нашел средства для приобретения квартиры в таком месте.

Ник не стал спрашивать, он вообще предпочел молчать, так как чувствовал, что даже у стен, росли большие, волосатые уши. Он периодически смотрел на лицо Марии, которое не выдавало ничего, кроме легкой тени недовольства, и раздражения. Юноша был бы и рад, вернуться, только вот куда? Собственного жилья у него больше не было, квартира Френки, как собственно и весь этот город, явно кишел сотрудниками полиции, а то и куда хуже. Он ощущал собственную слабость, как и неловкость от того, что шел туда, где ему, судя по всему, не были рады. От одной только мысли ему хотелось вывернуть себя наизнанку, были бы только силы.

Лифта, у многоквартирного дома не было, а вместо них, ему пришлось идти по кривым, местами сколотым и узеньким ступенькам. Самое интересное, было то, что никто из местных, не обращала никакого внимания, на него, или на Марию. Нехарактерная черта для светлой стороны Берлина, где, конечно, каждый занимался своим делом, однако при виде человека в подобном состоянии, сразу же хватались за телефоны, и закрывали двери.

Тем не менее, он смог подняться на четвертый этаж, где находился личный уголок Марии. Она открыла дверь, и они оба оказались внутри. Темно, очень темно, практически ничего не видно. Ник протянул руку, в попытке нащупать переключатель света, как вдруг раздался голос Марии.

— Ничего не трогай, я сейчас.

Юноша услышал, как удалялись шаги, а затем, где – то за косяком, загорелся тусклый свет. Девушка вернулась за парнем, с зажжённой свечей, и перехватив его поудобней, повела за собой.

— Направо, Турист, хм – р – р. Направо, почти на дошли. — Хрипела Мария, ощущая, как тот терял силу для банальной ходьбы.

Внутри помещения горело несколько свечей, что придавали комнате некое подобие освещения.

— Ложимся. — Произнесла она, и Ник лёг на жесткий матрац с несколькими подушками.

Девушка достала из его рюкзака физраствор, а также трубки капельницы. Из обычной вешалки она соорудила штатив, и поместила пакет. Ник внезапно дёрнулся, когда она поднесла иглу, к его вене, а затем коротко извинился, и замер. Острие пронзило кожу, и раствор потек по венам юноши.

— Я сейчас приду. — Бросила она, и вышла прочь.

Ник лежал на жестком матраце, в тёмном помещении, наблюдая за тем, как на потолке играли тени. В один момент они хаотично дрожали, а уже в другой сливались в безумном танце, пытаясь выстроить картину для больного сознания.

Он вновь задумался, как смог докатиться до этого, и что было бы, если он решил просто жить. Жить как любой другой человек его возраста. Получить образование, завести семью, платить налоги, ходить на шествия равноправия, говорить то, что ему говорят. Думать то, что ему диктуют думать. Простая жизнь, не лишенная своей гармонии и счастья. Вместо этого, он ступил на путь поиска ответов. Одержимый правдой, он пытался выяснить, что живёт внутри него, и почему он практически ничего не помнит о своем детстве? Кто – то назовёт это верным выбором, справедливым жизненным путём, однако куда это его привело? Гонимый собственным обществом, и собственной страной, в которой родился и вырос. Забавно. У судьбы действительно извращенное чувство юмора.

Мария вернулась, с подносом, на котором стояло две кружки кофе, и какие – то десерты. Она села рядом с Ником, и парень почувствовал, как привлекательно пахло жжёными бобами.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросила она, мягким голосом.

— Просто чувствую, местами хреново. — Ответил он, поглядывая на поднос.

— Кофе из пакетиков, а вместо суфле, обычная булка. — Она выждала короткую паузу и улыбнулась. — Извини, одиннадцати штук не было.

Ник рассмеялся, и тут же подавился в собственном смешке, проглатывая подступившее к горлу содержимое пустого желудка. Мария отломила небольшой кусочек булки, и приложила к его губам. Ник благодарно откусил, и принялся жевать. Она сложила губы, и подула на горячий чёрный напиток, а затем сделала глоток.

— Придётся побыть в темноте. Я здесь не часто бываю, да и свет здесь не проводят.

Она приподняла голову Ника, и тот смог сделать глоток терпкого, растворимого кофе.

— Темнота меня устраивает. — Ответил он. — Наконец – то тишина …

— Тогда давай помолчим.

Мария сидела рядом с ним, в мужской клетчатой рубахе грубого пошива, которая была явно ей не по размеру. В груди у Ника слегка кольнуло при мысли о том, чья это может быть рубашка, но он прогнал ее из головы. Девушка заплела волосы в хвост, тени от которого заигрывали на стене. Она сделала глоток, и внезапно Ник представил её именно в тот день, когда она его вела за собой за руку, нарушая своё главное правило.