Стаи. Книга 1

Эволэки так же не сидели без дела. По Сети полетели призывы в народ. Звонили и писали всем своим знакомым и друзьям, простым рабочим и руководителям профсоюзов, директорам предприятий и начальникам цехов, офицерам и солдатам, библиотекарям и врачам. Все, кто имеет авторитет в народе, все, кого послушают, ибо верят в их честность и неподкупность, каждый из них внесёт свой вклад в формирование волны народного гнева, к которому властители не прислушаться не посмеют…

* * *

На ветру трепетали факелы, словно дружина выстроилась проводить в Небеса своего усопшего князя.

На огромном, сложенном из брёвен погребальном ложе, покоились три девушки, одетые во всё белое. Их тела усыпаны цветами и лепестками. Венки словно поддерживают основание возведённого кострища, скрывая свежие срубы и неровности, наполняя поляну ароматом не росших тут никогда цветов.

Их лица спокойны и красивы в тишине наступающей ночи, чья вуаль скрыла раны храбрых воительниц и загадочной сестры, похожей как две капли воды на подругу скорбящих детей.

Эволкэки и летуньи стояли прямо напротив места будущего кургана, а Лидеры Кланов с факелами в руках замерли напротив углов сооружения. Никто не проронил ни слезы — они никогда не плачут, провожая соратниц в путь к новым мирам, ибо верят в новое начало и в то, что Судьба сведёт их снова вместе.

— Не прощаемся, — тихо сказал Лис.

Не было никаких пафосных речей, громких обещаний. Человек познаётся в делах, а они, и живые, и павшие, уже совершили всё, что только могли совершить для спасения своих друзей и товарищей, родных и любимых.

Факелы опустились на ветки, и старосты отступили назад, к своим соратникам. Сначала занялась смола, вспыхнула нестерпимым огнём пропитанная ею древесина, и через считанные секунды в темнеющее небо взвились языки пламени, соперничая в росте с самыми высокими соснами. В яростном вихре перегретого воздуха понеслись к звёздам огоньки раскалённых углей, словно непокорные души не желали расставаться с друзьями, не хотели покидать их в тяжёлую годину, полную лишений и горьких потерь.

С треском расправились крылья удивительных созданий, и сёстры прянули в небо, закрутили спираль вокруг бегущих ввысь теплых потоков, в которых уходило из этого мира тело материнских сердец. Они поднимались всё выше и выше, в отчаянной попытке достичь Небес, что распахнули свои объятия храбрецам, готовясь принять и утешить детей своих. И не вина матерей в том, что на земле оставались их дети, те, кому так будет так не хватать заботы и ласки, внимания и радости, что они беззаветно дарили друг другу.

Не прощаемся, мама…

Огромный костёр превратился в едва различимую точку света на чёрной земле, и только лента далёкой реки сверкала в серебряном свете лун чешуёй уставшего от долгого пути дракона. Чистые слёзы двух сестёр застывали на морозном воздухе звенящей высоты, и те алмазами украсили их перья, вобрав в себя печаль и умиротворение.

Не прощаемся, доченька…

Я видела это во сне,
Как цветы умирают в огне,
Пепла лёгкого лепестки
Распадаются на куски.

Пепелинки, пепельный снег

Тёплый воздух уносит вверх.
Только так долетают до рая,
До легчайшего пепла сгорая.

Это был случайный ожог

И земля ушла из-под ног.
Ты пепел, я пепел.
Нас друзья, убитые горем,
Со скалы развеют над морем.
Ты пепел, я пепел.

Песня лилась в Небеса, провожая в дорогу необыкновенных женщин, а их друзья оставались, чтобы завершить начатое…

Я видела это во сне:
Умирает бумага в огне,
Беззащитные письма летят
В красно-жёлтый трепещущий ад.

Пепел — это для них навсегда,

Слишком рано выходит звезда,
обгоревшие клочья небес.
Ну а я зачем ещё здесь?

Это был случайный ожог

И земля ушла из-под ног.
Ты пепел, я пепел.
Нас друзья, убитые горем,
Со скалы развеют над морем.
Ты пепел, я пепел.

Всё на месте — цветы и трава,

Ты сгорел, я осталась жива…

Зачем они здесь? Ещё не всё, что задумано, завершено, ещё слишком много впереди трудных и опасных дел, слишком много дорогих сердцу людей связывают с ними свои мечты и надежды. Уйти сейчас — значит предать их, всех, кто ещё дышит и борется, и тех, кто отдал свою жизнь в борьбе. Так нельзя, так неправильно, и поэтому им надо остаться, надо сжать зубы, и, не теряя светлой памяти о павших, снова подняться с колен. Так надо…