От звука гитары Мирра вздрогнула всем телом, хотя парень и не пытался перебудить все окрестности, а очень даже наоборот. Тихая, грустная мелодия едва достигала слуха, пальцы неспешно перебирали струны. Девушка поймала взгляд своего благодетеля. В голубых озёрах она прочла такое глубокое сочувствие, которое никогда не позволяла проявлять к себе никому, отгораживаясь от чужих эмоций приступами злости, сначала несколько показной и наигранной, а потом и настоящей. Бойцовская рыбка была с характером, но любая каменная стена — это лишь способ отгородить от жестокого мира что-то потаённое, дорогое и горячо любимое. Так и она не пускала в глубины своей души посторонних и не очень людей, сама не зная зачем.
Он пел вполне неплохо, даже попадая в ритм, но главное, что песня шла от сердца. Мирра села, задышала ещё чаще, лёгкие с шумом хватали воздух большими порциями, стена дала первую трещину.
Глаза девушки наполнились влагой, она с трудом сдерживала крик. Одна её часть молила заткнуть эту песню, задевающую за не успевшие даже зарубцеваться раны, другая, переполненная ностальгией, впитывала каждое слово и нежный голос гитары.
Мирра закрыла лицо руками, хотя стесняться было по большому счёту и некого, и нечего. Сад был пуст, Лис это устроил специально, без сомнения. Тело содрогнулось в первых, ещё беззвучных, судорогах, первые слёзы потекли по щекам.
Девушка уже всхлипывала, лицо исказилось в гримасе боли, пальцы мяли одеяло. Ей уже было чихать на испорченную репутацию «железной» леди, да и не думала она над этим в минуты, когда стена стала рассыпаться под напором столь долго сдерживаемых чувств.
Элан рванул с места, подхватив напружиненное тело. Мирра плакала навзрыд у него на груди, захлебываясь воздухом, колотила руками по плечам, словно требуя вернуть себя назад, в безбрежные океаны, напоённые светом, свободой и волшебным пением китов. Вернуть всё то, что вмиг отняли бессердечные взрослые, открывшие ворота в страну чудес, но не желающие понять отчаянного стремления ребёнка окунуться с головой в этот прекрасный мир и остаться там навсегда. Истерзанная душа уже не могла и не желала быть притворно сильной, тело выло, судорожно билось в объятиях.
Разум девушки, полностью утонув в пучине неизбывного горя, не замечал ничего вокруг. Не замечал железной хватки своего лучшего друга, не дающей ей переломать себе кости о попавшиеся на пути этого урагана эмоций препятствия, не замечал его слёз, не слышал слов утешения, бесконечных просьб понять и простить эту бессовестную выходку.