Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Очень похожи. Особенно сейчас, когда закуток для почётных гостей погружён в полумрак, и яркий свет от экранов терминала бросает резкие тени на лица, собранные и внешне спокойные.

Не нравилась им обоим эта идея – протаскивать через какую-то аномалию два «Форса». Ставить в зависимость от восьми юнцов будущий становой хребет Фолькленд? Пусть их кто угодно называет закостеневшими солдафонами, но они себя таковыми не считали: лучшие фокусы – старые фокусы, а они просто консерваторы. И хотя это уже не первый конвой, которому предстоит пройти через таинственный перекрёсток между мирами, и пока всё обходилось без потерь грузов и кораблей, оба офицера чувствовали себя неспокойно. Оба прекрасно знали, что произошло с одной из магнитных ловушек для Еноселизы.

Огромный одуванчик вроде бы и проскочил Аномалию в самый последний момент, но один сегмент его «паучьей сети» просто исчез, задетый щупальцем уже распадающегося туннеля. Обследование показало поразительную вещь: повреждённый участок не имел ни срезов, ни разрывов конструкций, ни оплавленного металла, ничего, что обычно сопровождает техногенную аварию. Часть ловушки именно исчезла, исчезла так, словно никогда её и не было, и никакие исследования самыми мудрёными приборами не показывали её существования – кристаллическая решётка не имела никаких следов былого присутствия сложнейшей вязи проводников и магнитов. Так что, адмиралам было от чего нервничать!

Но волнение не отпускало не только потому, что на карту было поставлено благополучие целой планеты и две платформы «Форс», в астрономическую сумму каждая…

У шлюза Октябрьского и Бёрнета встретила Хельга. Невероятной красоты женщина-киборг, прославившаяся на всю Федерацию, пожалуй, не меньше, чем эволэки, отдавшая собственную жизнь ради спасения ИБиСа. История её борьбы и самоотверженности настолько потрясла людей, что глава корпорации «FN», махнув на рациональность и деньги, восстановил её электронный мозг и, поместив в обновлённое тело, вернул к жизни, вернул удивительным детям не просто куратора или наставника, а настоящего друга.

Вообще-то, так обычно не поступали, и умерший насильственной смертью искусственный разум отправлялся на вечный покой. Слишком рискованное это дело – воскрешать ИР, в полной мере познавший все «прелести» тёмной стороны человеческого бытия! Хоть и ставятся жёсткие программные блоки, но, как знать, что за алгоритмы поведения вызовет в неживом, но, несомненно, разумном, постоянно саморазвивающемся интеллекте, такой молниеносный, шоковый процесс, как собственная смерть? А если он, ИР, то есть, при этом ещё и сам убивал живых людей, не важно, какими обстоятельствами было подиктовано применение силы и оружия…

Но Хельга не производила ни малейшего негативного впечатления: жизнерадостная (если такой термин вообще применим к киборгу!), общительная, но не болтливая, тактичная.

– Я понимаю ваши сомнения, господа, – негромко говорила она, ведя офицеров по коридору к операторскому залу, – «Перекрёсток» ещё слишком молод! Что такое дюжина созданных туннелей по сравнению с бесчисленными сотнями прыжков в гиперпространство традиционным способом?! Это ноль!

Она мило улыбнулась, рука грациозно коснулась панели управления, и та, вмиг распознав в посетителе главу кураторов, открыла дверь.

Новые Ф-корабли уже не были тесной кустарной переделкой крошечных пассажирских судёнышек. Раз главный груз – эволэки, значит, их команде отводится максимум места и объёма. Стараниями инженеров и техников утилитарный грузовой отсек превращён в трёхэтажный дом.

Третий этаж – жилой, где обитают Кураторы и Навигаторы до и после погружения. Небольшие, но уютные комнатки вмещают в себя всё, кроме душевых, ибо на космическом корабле вода – самая большая ценность, и приходиться её всячески экономить. Так что, помыться разрешается только раз в три дня, а в остальное время остаётся довольствоваться иными способами избавления от грязи.

Второй этаж – реанимация и медицина. Царство снега и льда, хоть зима в нём и искусственная, а замёрзшие кристаллы жидкости заменяют белоснежные ткани и стекло, но всё равно зябко, неуютно чувствует себя живой человек в мире боли и страданий.

На самом нижнем этаже расположился операторский зал, где можно увидеть…

Адмиралы считали, что готовы увидеть собственными глазами девушек и юношей, отдавших души неведомому миру из невесомых тканей, но всё равно, первая минута вызвала почти что шок.

Бёрнет и Октябрьский, словно загипнотизированные, шли вдоль ряда боксов, едва переставляя ватные от нервного напряжения ноги. За стеклянными стенами творилось невероятное действо: в Эфирном мире лисицы бодрствовали, и моторика тел через чистый канал ОЧК рвалась в тела семи девушек и одного юноши. Их тела то совершали странные, дёрганые движения, то вдруг гнулись, кувыркались на мягком полу с невероятной пластикой, но самое жуткое и завораживающее, одновременно, было даже не в этом.