Стаи. Книга 3. Столкновение миров

Афалия всеми силами старалась не вязнуть в подобных размышлениях, ведь важность происходящего не мог отрицать даже её собственный отец: если дети переймут все родительские (читай, «лисьи») черты, то при освоении новых колоний больше не придётся ломать головы над системами биологической защиты, не надо будет строить города, накрытые хрупкими куполами. С корабля и разу на свежий воздух! Ну и самое главное… Она, мать, всё равно будет любить своих чад, и не важно, получат они хвосты, или нет. Это её дети, дети от любимого мужчины.

— Ты отдохнул? — не открывая глаз, спросила девушка темноту.

Элан даже не успел ничего ответить, как Афалия оказалась сверху.

— Что-то мне захотелось добавки…

* * *

После первого проложенного «Перекрёстка» команда навигаторов всегда получает достаточно продолжительный отдых, насыщенный массой приятных событий. Это не просто необходимость финальной стадии реабилитационного периода, а довольно тонкий расчёт.

Эволэк, впервые испытавший сильнейший стресс «всплытия», едва поверивший, что явь, его мир, находится именно по эту сторону зеркала, никак не может забыть жизнь в Эфирном мире. Его тянут в пучину депрессии воспоминания того существа, что осталось за чертой, и нет более сладостного желания, чем стать им снова. А возможность стать этим невероятным вторым Я уже есть, и дело не только в изменении психики. Духовный проводник, сирина, может сделать так, что эволэк, вернувшись из нового погружения, обнаружит свою сестру-двойняшку или брата-близнеца в своём же собственном теле. Ты уже не будешь тосковать о своей второй половине, ибо она всегда с тобой, и там, и тут. Соблазн невероятно велик, желание поступиться человеческой сутью, немного отодвинуть её в сторонку, позволить обновлённому существу встать с ней вровень, плечом к плечу, занять не менее важное место в жизни, сводит с ума.

Но так дела не делаются. Решение о ломке собственного тела контактёр должен принять осознано, а не под напором неуправляемых эмоций, и эволэкам наставники напоминают обо всех прелестях человеческой жизни.

Словно бабочки у ствола гигантского каменного дерева, планеры водили хоровод вокруг горы с, казалось, абсолютно отвесными склонами. Выбирай любую сторону света, а круча всё равно падает куда-то далеко вниз, к самому подножию, оскалившему пенными потоками двух стремительных рек, к трём стрелам катапульт, запустивших стаю разноцветных птиц в воздух. Красные, жёлтые, оранжевые, полосатые, покорители высот устремлялись сюда, к подпирающему небо исполину. Ловя скользящие ввысь потоки воздуха, они устремлялись вслед за ветрами, стараясь дотянуться до самой вершины горы.

За прозрачным стеклом фонаря проплывали водопады. Потоки воды рушились с ледника, уже набирающего силу в морозные ночи, и неслись по склонам, по уже тысячелетиями выверенными маршрутам. Их русла в твёрдой скале, проложенные ещё во времена сотворения мира, приковывали взгляды эволэков своей коварной, убийственной красотой.

— Вот это да…

Элан едва расслышал это выдох изумления Розы Прохоровой. Девчонка на переднем сидении вертела головой, уже забыв страх первых минут полёта, а с лица не сходила улыбка. Тишина бесшумного скольжения в воздушном океане, не обезображенная рёвом мотора и резким запахом сгоревшего топлива, завораживала её. Всё время кажется, что не планер раскинул свои белоснежные крылья, а ты сама, и не пятой точкой ощущается ускорение рвущихся вверх воздушных потоков, а этими дрожащими от сладостного напряжения плоскостями, играющими бликами солнца.

До феерического зрелища многовековой борьбы камня и воды, жара и холода рукой подать, и Роза непроизвольно касается прозрачной преграды, стараясь дотянуться если не пальцами, то душой до прекрасных перекатов кристально чистой воды. Воплощённая мощь природы, колыбель всего живого.

Иригойкойя за всё время подъёма не произнёс ни слова, сосредоточенно, но без внутреннего напряжения, управляя не имеющей собственного двигателя машиной. Система зеркал, одно из которых выдвинуто в набегающий воздушный поток, почти скрывала переднее сидение и пассажирку, давала иллюзию отсутствия непрозрачного катапультируемого кресла и пристёгнутой к нему девушки. И только когда Прохорова сильно наклонялась к борту, почти касаясь носом плексигласа кабины, можно было увидеть её полное восторга и ошеломления лицо.

Впрочем, мегаватный заряд положительных эмоций Розы и не требовал визуального подтверждения — куратор чувствовал его всем своим существом, отнюдь не глухим к тонким материям и странным энергиям, что подарил ему до конца дней Океанес. Стоило закрепить достигнутый успех.

— Ну, что? Идём вниз? — Спокойный, пронизанный уверенностью голос наставника застал девушку врасплох.

Эволэк дёрнулась, как от удара током, и оторвала взгляд от пейзажа, проплывающего по правому борту: хвойные леса скрыли землю зелёным ковром, таким непривычным для наступившей зимы, и поле-аэродром с вечнозелёной травой, кажущееся с огромной высоты маленьким пятнышком посреди иголочек-деревьев.

— А как это, вниз? — автоматически переспросила Роза.