Стая

– Парня? Мило. Ты считаешь Шона своим парнем? – Доминик отпускает меня, и я поднимаю валяющийся между нами нож. Руки так и чешутся воспользоваться им по назначению.

– Я этого не говорила. Не говорила, что он мой парень.

– И не нужно. Совет недалеким: поосторожнее. Не привязывайся, милая.

– Да что ты знаешь? – в ярости произношу я и швыряю нож на кухонную стойку.

Доминик ухмыляется, открывает холодильник и достает бутылку с водой. Он опустошает ее, а я обвожу взглядом его тело. Густые ониксовые локоны растрепаны, голая грудь покрыта потом, капли стекают по его упругому животу, исчезая в дорожке волос у пупка. Я отвожу глаза, но чувствую, как он давит на меня своим взглядом

– Он трахает тебя в лесу? – Я резко смотрю на Доминика, но держу рот на замке. – Дай-ка угадаю. Он водил тебя к тому прелестному водопаду.

Ощущение, будто мне залепили пощечину. Хуже того – будто меня использовали. Но я держу удар.

– Вообще-то нет. Сначала от трахнул меня в своей «Нове».

Он хмыкает в ответ и тем самым приводит меня в ярость.

– О, так ты дала ему на заднем сиденье?

– А ты что, ревнуешь? Что-то не вижу, чтобы здесь кто-нибудь отвоевывал право для тебя готовить. Наверное, такой глупой женщины и на свете-то не сыскать.

Доминик подходит ко мне, ставит пустую бутылку на стойку за моей спиной и теснит назад так, что я вынуждена поднять подбородок.

– Какие мерзкие, злобные слова из гадкого, испачканного спермой рта.

Я замахиваюсь, и за одну короткую секунду Доминик перехватывает руку, которой я намеревалась его ударить, и кладет ее на свою виднеющуюся в шортах выпуклость.

– Аккуратнее, грубость меня возбуждает. – Он наклоняет голову, и его глаза вспыхивают, как блестящая поверхность ножа. – Я – мечта психиатра.

Я пытаюсь вырваться, когда он ведет моей рукой по своему члену, который становится очень-очень твердым. Игнорировать размер его достоинства не представляется невозможным. От такого омерзительного осознания меня чуть не выворачивает наизнанку.

– Но им не повезло, я не слабак.

– Я тоже не слабая.

Доминик мокрый от пота, но меня все равно окутывает аромат его тела.

– Ты кончаешь, когда он трахает тебя у деревьев?

Я смотрю ему за плечо в надежде, что там покажется Шон, но безуспешно.

– На меня смотри, Щеночек, – брезгливо выплевывает Доминик.

– Отпусти меня.

– Уже отпустил, но ты и сама отлично справляешься.

В ту же секунду я понимаю, что продолжаю водить пальцами по его члену. Я резко отдергиваю руку, и в комнате разносится его злобный смех.

– Почему ты так себя ведешь? Я ведь тебе ничего не сделала.

– Может, ты просто мне не нравишься.

– Ну, тогда, может, мне просто похрен.

Доминик наклоняется и с силой сжимает пальцами мой подбородок.

– Но ведь это не так.

Я вырываюсь, и в этот момент хлопает дверь. Меня всю трясет, когда из-за угла показывается Шон. Один взгляд на мое лицо – и его приветственную улыбку как ветром сдувает.

– Твоя девушка только что терлась о мой член, – говорит Доминик так, словно сообщает новости о погоде, достает из пакета пиво, откручивает крышку и щелчком отбрасывает ее в раковину. У меня отвисает челюсть, и Доминик пожимает плечами. – А еще ей нравится смотреть, как я сплю. Подумал, тебе стоит знать.

Смотря на Шона со слезами на глазах, я яростно трясу головой.

– Это неправда, Шон, неправда.

Поставив пакет на пол, Шон чертыхается и, подняв палец, перебивает мои оправдания, а потом поднимается за Домиником по лестнице. Сбитая с толку, я стою на кухне, а мой тщательно спланированный ужин в качестве извинения идет прахом.

Глава 17

Я выскакиваю из дома и почти успеваю дойти до своей машины, когда меня догоняет Шон.

– Сесилия.

– Он чертов дьявол. – Я чувствую вину, злость и стыд.

– Ты ошибаешься, поверь.

Я открываю дверь машины, но Шон резко ее захлопывает.

– Не позволяй ему все нам запороть.

– Я не трогала его член, – вру я. Я ему вру. – Точнее, трогала, но не в том смысле. – Шон ухмыляется, а я рычу от бессилия. – Не в сексуальном плане. Он… Я видела его голым. Сегодня утром. Он оставил дверь в свою комнату открытой и лежал там. Голый. А я его увидела.

Шон приподнимает губы в улыбке.

– Этот поганец и на работу голым ходил бы, если бы можно было. Доминик – нудист. Не бери в голову.

– Правда?

– Да, правда. Ты поэтому сегодня такая дерганая? Думала, я разозлюсь?

– Ну, я не знала… – Я качаю головой. – Я в таком странном положении еще не оказывалась.

– Доминик – мастер переворачивать ситуацию. Ничего нового. – Шон внимательно на меня смотрит. – Тебе понравилось увиденное?

– Ч-что? – Я с изумлением таращусь на него.

– Сесилия, я прямо спрашиваю.

Шон читает меня как открытую книгу и не отстанет, так что врать бесполезно. Да я и не хочу врать Шону.

– Он симпатичный, но…

– А тот минет сегодня утром? – Шон приподнимает брови, и улыбка его становится шире на километр. – Ты либо чувствовала себя виноватой, либо возбудилась. Либо и то, и другое.

– Может, мы лучше обсудим, что твой сосед – сын самого Сатаны?

– Уходишь от темы, – смеется Шон. – Интересные дела.