Стая

И тут СБ, похоже, отыскал электрощиток, или пульт, или что тут у них, – вспыхнуло аварийное освещение. Макс ждал, что сейчас зажужжит серводвигатель, и решетка поползет по направляющим в сторону. Не зажужжал. А вручную не открыть, он уже пробовал.

Торопливые шаги. Бомбер. Лицо недовольное – насколько это можно понять сквозь овальные прорези шапочки-чеченки.

– Не отсюда отпираются. Наверное, с центрального пульта.

– Хреново, – констатировал Макс. – Взрывать придется ювелирно, чтоб не зацепить. Семь камер – провозимся…

– Не надо семь. Достаточно одну. Пристрели ее, – кивок на решетку, – а я заминирую. Стреляй из пистолета, там спецпули.

Макс посмотрел ошарашенно. А потом одним энергичным и емким глаголом сообщил, что, по его мнению, произошло с Бомбером.

И тот сорвался… Впервые за время их знакомства сорвался на крик.

– Идиот!!! Разуй глаза, кретин! Она не человек! Уже не человек! Ей ничем не помочь, ничем! Смотри, что будет, если всадить в нее обычную пулю!

Удар! СБ приглушенно взвыл. Его «Хеклер-Кох» подлетел, ударился о потолок, свалился обратно.

– Идиот… – прозвучало это уже тоскливо, без прежнего запала. – Ладно… Стрелять не буду… Следи за руками.

Бомбер нагнулся и аккуратно, не делая резких движений, подтянул автомат за ремень. Тут же отщелкнул магазин. Затем выдвинул приклад, и, держа оружие за ствол, просунул между серебристыми прутьями. Зацепил прикладом край миски, поволок ее решетке.

Девчонка прыгнула. Мгновенно взвилась в воздух. Пролетела она метра четыре, – но, казалось, не окажись на пути преграды, прыжок покрыл бы втрое большее расстояние.

Решетка содрогнулась от мощного удара. Макс отшатнулся. Широко распахнутый рот девочки казался самой настоящей пастью. А зубы… Не бывает у людей таких зубов…

Ударившись о преграду, странное создание так и стояло на четвереньках, совсем рядом. И Макс хорошо видел то, что не смог разглядеть, когда узница скрючилась в дальнем углу камеры – мышцы, скорее подходящие накачанному атлету, чересчур выступающие вперед челюсти… И странный металлический нарост на нижней части затылка. На лице (на морде?) ни единой ссадины – после этакого-то удара.

– Смотри, смотри… – скрежетал СБ. – И в миску загляни, теперь видно, что в ней…

Макс шагнул чуть ближе. Приподнялся на цыпочки. Существо глухо зарычало.

В миске – вернее, в глубоком тазике – лежали куски мяса. Свежайшего, пурпурно-красного, чуть ли не кровоточащего. На верхнем виднелись следы зубов, тех самых, иметь которые человеку не положено – Богом ли, эволюцией ли…

– Теперь понял? – давил СБ. – Теперь готов стрелять?

Макс хотел спросить: а где же дети? Не эти семеро – нормальные, которые еще…

Не успел.

Тело существа изогнулось в дикой судороге. Казалось, сейчас внутри что-то треснет, сломается, не может скелет изгибаться под таким углом… Не сломалось. Конвульсии все усиливались, а затем Макс увидел, что тело как бы девчонки на глазах темнеет. Изумился: «В негритянку превращается?!», но тут же понял – щетина. Существо на глазах обрастало темной, почти черной шерстью…

– Перекидывается, – деревянным голосом сказал СБ.

И потянул из кобуры «ЗИГ-Зауэр». Макс не препятствовал…

Выстрел. Еще один, еще, и еще… Дикий вой существа, катающегося в агонии по бетонному полу. Потом все закончилось, НЕЧТО, напоминающее короткошерстую человекообразную таксу, замерло неподвижно. Максу показалось, что ЭТО стало шире, тяжелее, массивнее…

– Выносим решетку, забираем труп и уходим, – скомандовал Бомбер. – Ничего тут больше не сделаешь.

Решетку выносить не потребовалось, – зажужжал серводвигатель, и она сама поползла в сторону. И решетки других камер – поползли. Очевидно, кто-то на центральном пульте решил, что хуже не будет, – и выпускал обитателей вивария.

СБ метнулся к следующей камере.

Выстрел! Выстрел! Третий не прозвучал.

– Стреляй!!! – взвыл Бомбер, вставляя в пистолет новую обойму.

Макс отбросил колебания, и открыл огонь во второй твари, готовой протиснуться в растущую щель – у этой шерсть успела вырасти не меньше, чем у ньюфаундленда.

Они успели – стреляя в два ствола, уложили ее, прежде чем решетка достаточно откатилась.

А затем коридор превратился в ад. Мохнатых дьяволов было всего пять – но казалось, что десятки и сотни…

Пистолеты загрохотали беспощадно и метко, однако узкий коридор сыграл дурную шутку со стрелками – все пули угодили в переднюю тварь.

Макс увидел, как вторая в прыжке сбила СБ, вцепилась в упавшего оскаленной пастью… Еще одна протиснулась сбоку, поджалась, готовясь к прыжку, и…

И у Макса закончились патроны в обойме.

«Конец…» – сказал в голове незнакомый голос, звонкий и чистый.

– Ложись!!! – рявкнул другой голос. Хриплый, знакомый, за спиной.

Макс, не раздумывая, рухнул на пол.

Загрохотал пулемет.

Патроны у Граева были самые обычные, да и калибр невелик, – но бельгийская машинка имела скорострельность тысячу выстрелов в минуту, и качество искупалось количеством.