Стая

— Да не философствую я, Федор Михайлович! Я же докопаться хочу. Вот хоть в случае с этим Карцевым. Мало узнать его теперешние связи. Надо еще выяснить, как они возникли. Вот почему меня эта институтская история интересует. Тем более девушка там замешана. Что за девушка?

— Узнаешь эту историю, а потом дальше копаться начнешь,— усмехнулся Бескудин.— А что еще до нее было? Знаю я тебя.

И сразу пожалел о своей шутке, потому что Виктор вздохнул и ответил совершенно серьезно:

— Надо бы. Ведь еще Макаренко писал: человек вое-питывается до пяти лет, потом он уже перевоспитывается.

— Знаешь что? Если мы так работать будем, нас из милиции в Академию наук передать надо будет. Ну да ладно. В институт, так и быть, поезжай. Но дальше не зарывайся. Все-таки конкретное дело у нас с тобой. Конкретное, говорю.

— Слушаюсь,— сразу повеселев, откликнулся Виктор.— Ясное дело, кое-что и ученым оставить надо. А то они в этих вопросах плавают еще больше, чем мы.

Бескудин в ответ добродушно и не без облегчения проворчал:

— Ну, ну. Ты, однако, не заносись. И ступай, ступай, ради бога.

Нет, все-таки интересный парень этот Панов. Уж сколько раз ловил себя Бескудин на том, что не может не ввязаться в спор с ним, в дискуссию, что ли. Но времени все нет. Нет его, времени, хоть тресни! А надо бы собраться, потолковать. Ведь самое что ни на есть главное— докапываться до причин тех явлений, с которыми им, работникам милиции, приходится сталкиваться, особенно еслй — вот как их отдел — с молодежью работаешь, с подростками.

Вздохнув, Бескудин задумчиво откинулся на спинку кресла.

Но тут резко, казалось, даже резче, чем обычно, зазвонил телефон. И пошли дела...

Виктор приехал в институт, когда там шли лекции. В громадном пустом вестибюле стены были увешаны афишами, объявлениями, расписаниями, графиками. Вахтер с любопытством заглянул в необычное удостоверение и почтительно осведомился:

— Может, вызвать вам кого?

— Ничего, папаша. Я и сам разберусь.

Но разобраться было не так-то просто. Почти полгода уже, как не учился в институте Толя Карцев. Что произошло в ту злополучную ночь в общежитии, Виктор так и не понял из сбивчивого рассказа Марины Васильевны. Он даже не знал точно, где, на каком факультете и в какой группе учился Карцев. Вот с этого, видимо, и следовало начать.

В отделе кадров пожилая женщина в очках на вопрос Виктора брезгливо поморщилась и сказала:

— Ах, это то самое дело.

Виктор улыбнулся.

— Громкое дело?

— Еще бы. На весь район наш институт опозорили.

— А что же произошло?

Женщина сердито махнула рукой.

— Вспоминать даже противно.— Потом вдруг испытующе поглядела на Виктора.— Неужели вы по этому делу приехали?

— Ну, что вы. Меня только Карцев интересует.

— Насколько я помню, отвратительный мальчишка.

Сидевшая напротив аккуратненькая девушка, кудрявая и розовощекая, подняла на свою начальницу круглые, чуть подведенные глаза и тоненько воскликнула:

— Что вы, Вера Ильинична! Он был меньше всех виноват. Я знаю девочек из их группы.

— Ах, оставь, пожалуйста,— сердито ответила та.— Твои девочки ничего не знают...

Видимо, дело это продолжало волновать и вызывать споры. Виктора разбирало любопытство. Что же в конце концов там произошло?

Когда он вышел из отдела кадров, уже прозвенел звонок, и коридор был полон шума и сутолоки. Прогуливались, взявшись под руку, девушки. Группами, что-то горячо обсуждая, стояли ребята, другие сновали с озабоченным видом, в конце коридора кто-то заразительно смеялся.

Такая милая, веселая и беззаботная, такая дружная и вовсе не легкая, до всех мелочей знакомая студенческая жизнь!

Вон невысокий белобрысый паренек, вроде него самого, Виктора, что-то, смущаясь, говорит худенькой, лукавой девушке в красивом свитере и смотрит на нее, так неосторожно смотрит. А та как будто равнодушно слушает его. Любовь у них, наверное. И у него она была, да еще какая! Где-то ты сейчас, Светка? Где ты, милая?

Сколько прошло событий за эти пять послестуденче-ских лет, какие неожиданные повороты делала судьба, скольких друзей он растерял, скольких приобрел.

А паренек тот все говорит что-то девушке и смотрит на нее... Виктор тряхнул головой и заставил себя отвести глаза.

— Где тут у вас комитет комсомола? — спросил он у стоявших возле окна ребят.

Ему объяснили.

Виктор не спеша прошел по коридору, поднялся на следующий этаж и увидел табличку: «Комитет ВЛКСМ». Он решил, что сейчас бесполезно идти в комитет,— пока не кончился перерыв, там, наверное, полно народу и поговорить все равно не удастся.

Но вот зазвенел звонок и медленно опустел коридор.