Стая

Я подмигиваю ему.

– Училась у лучших. – Вранье. Я ничему не научилась у этого человека. Узнала только, что для него время – деньги, но и то, и другое лучше растрачивать в другом месте. Я закидываю в рот виноград. – Спасибо за часы.

Играя желваками, он пропускает мимо ушей благодарность.

– Мне позвонили из отдела кадров.

Я сползаю на стуле и глотаю подступивший к горлу ком.

– О, да?

– Чем ты думала, когда бросила тот комментарий?

– Я не подумала, сэр. И, уверяю вас, этого больше не повторится.

Так и будет. Большую часть своей жизни я провела на правильной стороне и всегда это было по моему собственному желанию. Шон прав. Я по натуре скорее хорошая девочка, чем бунтарка. Слишком уж много моих сверстников выбрали не ту дорожку, и она не привела их к успеху. Отнюдь. Однако эта беседа меня не устраивает. Сейчас отец обладает полной властью над моей жизнью, право на которую я сама ему предоставляю, и меня это возмущает. Было бы проще встать из-за стола и потребовать свою жизнь назад, как и год, который он у меня украл. Но дело не только в деньгах, под угрозой благополучие моей матери, поэтому я выпрямляю спину и заявляю:

– Честно говоря, жду с нетерпением начала работы. Вчера вечером я просто немного перегнула палку.

– Не совсем то, что хочет услышать отец.

Меня так и тянет ляпнуть «о каком отце ты толкуешь?», но вместо этого решаю подыграть.

– Всего лишь немного отпраздновала окончание школы. Если тебе станет легче, я выпила лишь три девчачьих пива, но в принципе пью редко, раз уж об этом зашла речь.

– Приятно знать.

Да ничего ты не знаешь.

– Кто привез тебя домой?

– Местный.

– У него есть имя?

– Да. Друг.

На этом разговор окончен. Я ручаюсь.

«Опасность миновала».

Шон: «Приеду через полчаса».

«Я буду в бассейне. Подваливай, если хочешь.

Код от ворот 4611».

Какое это славное ощущение – прыгать в бассейн. Я уж постаралась, бросившись «бомбочкой» и проорав ругательства во все горло. Просто вдруг захотелось. Я довольно плохо знаю своего папу, чтобы понимать, доволен ли он своей жизнью, но он однозначно несчастен.

Счастливые люди не напихивают себе между булок монеты. Отец – человек легко возбудимый, и я унаследовала от него эту черту и полна решимости от нее избавиться. Но если этот год сводится к тому, что я должна заслужить его милость и вести себя лучшим образом, то подожду, пока останусь одна, и уж тогда учиню тихий мятеж. Мое пребывание здесь словно просчитано до минуты, все такое прилизанное – как гладко причесанные волосы, которые страсть как хочется привести в беспорядок. Если во мне есть хоть капля бунтарства, то нужно побороть эту пресность. Может, поэтому я чувствовала себя на вечеринке как в своей тарелке. От той компашки разило анархией – во всяком случае, с отцовской точки зрения. И этот перерыв, между школой и колледжем, – мое время, когда я обрету такую же свободу. Так что утро я занимаю размышлениями, как украсть то, что у меня же и своровали.

У моей дилеммы простое решение. Начиная с сегодняшнего дня, я буду чаще произносить «да». Всему, что я бы ни выбрала. Ведя себя благоразумно первые восемнадцать лет, я убедилась, что они прошли безвкусно, если не сказать бесплодно. Я не хочу переходить к следующему этапу своей жизни или последующему, жалея об упущенных возможностях. Поэтому этим летом я заменю «нет» на «да». Перестану осторожничать и начну дурачиться. Буду придерживаться неопределенности, которая включает в себя обязательства перед родителями, и найду способ раскрасить свою жизнь.

Я приму этот год заточения и смешаю его со столь необходимой свободой. Не только от своих обязательств, но и от наложенного мной же морального кодекса.

Свободное время приобретет поистине новое значение для тихони.

Я скрепляю сделку с собой, прыгнув в бассейн.

Сделав несколько кругов, вижу расплывчатое отражение своего только подошедшего гостя. Вынырнув, я чуть не захлебываюсь водой, заметив стоящего у края бассейна Шона в плавках и с зажженной сигаретой в руке.

От одного его вида мне хочется перекреститься и воззвать к Всевышнему в благодарственной молитве. Шон, от макушки до самых пят, фактурный во всех смыслах. Начиная с четкого отреза непослушных волос и заканчивая возмутительными мышцами груди и бугристыми мускулами рядом с ребрами. Дивная дорожка золотистых волос ведет за пояс плавок, подчеркнутая дугой косых мышц живота. Будто сам дьявол и тело Шона заключили сделку, оставив ему сплошь загорелую плоть и мышцы. Нависая надо мной, он источает сексуальную привлекательность, когда я тону от одного взгляда на него. Его глаза спрятаны за толстыми золотыми линзами, но я чувствую на себе его взгляд, и в груди что-то екает.

– Соскучилась, Щеночек?

– Возможно.