Стая (СИ)

Что такое тишина? Гулкая, кричащая настолько громко, что даже стук сердца, пойманной птицей бьющийся о виски, казался незаметным шорохом. Тишина, взрывающаяся перед глазами алым заревом заката, наполняющая вены могильным холодом, застревающая недосказанными словами в горле, терзающая воспоминания с рвением маньяка. Течение времени остановилось перед этой неприступной глыбой тишины. Казалось, прошла вечность и в то же время лишь краткий миг небытия. А затем мир взорвался от боли. Он кричал громом, извивался от унижения, как перекрытый ручей в поисках нового русла, плакал безудержным ливнем, сражая небо гримасами молний…

И при всем этом настоящее казалось благом, вторым шансом. Что угодно, лишь бы не тишина: мертвая, таинственная, увлекающая, беспощадная. Пусть боль — она приносит цвет. Пусть крик — он рождает мелодию. Слезы омывают душу от бесконечного страдания, в которое окунула с головой непостижимая тишина.

Глаза. Они видят… Но как-то странно. Словно мир вокруг изменился. Стал более объемным, осязаемым, наполненным. Как если бы раньше он смотрел на детский рисунок леса, а теперь вдруг очутился в самой чаще. Казалось, что он сейчас просто не выдержит и взорвется от обуревающих чувств. Запахи дразнили, звали, отталкивали… Танец ветра завораживал девственной соблазнительностью. Богатая россыпь звуков, точно древние сокровища, манили. Хотелось схватить каждый, рассмотреть, ощутить, покрутить в руках, попробовать на зуб.

Лай попробовал ощутить собственное тело. Что с ним? Жив ли он? Но для того, чтобы отвлечься от царившего внутри внешнего мира, недостаточно было зажмуриться. Хотелось зажать нос и закрыть уши. Но сделать это не удалось. Возможно, он до сих пор скован заклятием, а кажущаяся свобода — лишь плод умирающего воображения. Сосредоточился, вслушиваясь в ощущения. Покалывало шею, тянуло копчик. Но, в целом, самочувствие на удивление хорошее… Если учесть, что за последние несколько дней он уже дважды почти умер. Хотя, надо признать, что прежнее возвращение к жизни было куда как приятнее… и уж точно, было менее странным.

— Кота, — позвал он и сам испугался хриплого звука, который издало измученное гелием локки горло.

Открыл глаза и вздрогнул. Перед ним маячила донельзя довольная физиономия жреца племени хорко. Лай сглотнул и снова зажмурился. Этого не может быть! Они же все погибли. Он сам разрушил скалу, погребя под ней все племя. Точнее всех, кто остался в живых после набега лимби. Во всяком случае, по словам Коты. Он встрепенулся: вот именно! А если девушке все это приснилось? Вдруг все, что произошло — всего лишь бред… видения, навеянные доморощенной магией жреца?

Обрадованный, Лай снова распахнул веки и во все глаза уставился на мужчину, на лице которого восторг порой сменялся выражением крайнего благоговения.

— Лунный волк жив! — возвестил он Лаю. — Хвала богине Шактир!

— Хвала, — согласился Лай и замер. Кажется, он понимает слова туземца! Но как-то странно. Если вслушиваться, то слышит незнакомую речь. А если не задумываться, то понимает — что тот говорит. — А я точно жив? Только почему ты называешь меня волком?

Жрец захохотал и закрутился на месте, приплясывая и размахивая дырявым бубном. Лай осторожно приподнялся и осмотрелся. Радость оттого, что он жив, мгновенно сменилась горечью. Никакие это не видения. Все осталось так, как было в страшном сне. Скалы нет, руины погребли некогда круглую площадку с мордой зверя. Хотя нет, не так. Когда появился молодой локки, из-под завалов торчало только ухо волка, а теперь недалеко лежала голова целиком. И, если не считать отколовшихся зубов, была почти невредима.

— Где Кота? — поникшим голосом спросил юноша. Жрец замер и с тревогой оглянулся вокруг. — Ее же схватил… злодей, — все более тревожась, добавил Лай. — Ты видел? Живую или… — Он сглотнул, не в силах произнести то, из-за чего так болезненно сжалось сердце.

Не осознавая, что делает, Лай пробежался по развалинам, пытаясь ощутить присутствие девушки. Хоть какой-нибудь след. Как он сейчас пожалел, что не может ощущать запахи так же, как она. Тогда бы он знал, куда пропала подруга. И, возможно, успел бы ее спасти. То, что Кота в беде, Лай не сомневался, ощущая это всем телом. Побежал к голове зверя, обнюхал…

Замер. Шею снова закололо, перед глазами поплыли пятна. Лай очень медленно повернулся к еще приплясывающему на месте жрецу.

— Я, что… — он поперхнулся, сглотнул и мотнул головой, стараясь отогнать чудовищную мысль, которая пришла в голову. — Я действительно волк?!

Жрец замер на месте. Бубен упал на землю. Туземец заломил руки и, вскричав имя богини, упал на колени. Наблюдая за благодарственными поклонами жреца, юноша ощущал, как кровь отливает оттого, что он всегда ощущал лицом. Бледных волков он никогда не видел… но сама мысль об этом невольно выдавила смешок. Нечто в районе копчика качнулось. Лай снова оцепенел. Он сразу понял, что это, но оборачиваться не стал. Потому как понимал, что вида измененного тела сознание не выдержит. Чтобы не сойти с ума, нужно было переключиться на что-то другое.