Стакан

– А без него он пропадет. Это все вещи первой необходимости, каждая из них может понадобиться и спасти его жизнь, – твердо заявила Мойра.

– Помнишь старика Бугрохолма? Он всегда таскал на плечах деревянный табурет с исцарапанной и покореженной седушкой. Рассказывал о том, что давным-давно, когда он был молодым, ему довелось охотиться в горах. Случился камнепад, и сохранить в целости стакан и голову Бугрохолму удалось только благодаря табуретке, которую он нашел и подобрал где-то у подножья. С тех пор он ни разу за порог своего дома не ступал без табурета над головой. Старик был уверен, что эта вещь, один раз спасшая ему жизнь, будет хранить его вечно. Припоминаешь, чем закончилась история старика?

– Да, – Мойра вздохнула. – Бугрохолм пошел в лес по грибы и зацепился там табуретом за ветку. Он дернул за ножки, чтобы высвободить табуретку, ветка отломилась и придавила старика. Вдобавок к тому, на ветке было гнездо диких пчел… Бедняга Бугрохолм.

– Поэтому дай-ка лучше Халфмуну в дорогу еды, сколько унесет, чтоб не сразу погиб. А там, если повезет, парень сам разберется.

В результате все походные вещи Халфмуна уместились в одной заплечной сумке, а на пояс Полулунок приладил нож с широким обоюдоострым лезвием – любимую вещь отца, подаренную им со словами «Кулаки с умом используй, а нож – когда ни на кулаки, ни на ум надежды не останется».

Перед сном, как советовал старейшина Звездоврат, Халфмун приметил самую яркую звезду, и утром, наскоро попрощавшись с родителями, отправился в путь. Покидая Бобровую Заводь, она зашел к Унии, но у дверей его встретил ухмыляющийся Вертопрах.

– Так-так, Халфмун в поход собрался, – Иеремия расхохотался. – Доброе дело для такого удалого молодца, как ты. И чем дальше поход, тем добрее. Скатертью дорожка, Полулунок, попутного ветра.

– Спасибо, – проворчал Халфмун. – Вообще, я к Унии пришел. Можно с ней поговорить?

– А о чем ей с тобой разговаривать, Полулнок? – Вертопрах изобразил удивление. – За каким бобром моей доченьке-красавице с перевертышем лясы точить? В уме ли ты, уродец? Топай, куда, собрался, а про Унию забудь – не для тебя такой цветочек вырос.

Халфмун ушел, Уния, запертая отцом в подвале, безутешно плакала, а Иеремия посмеивался, глядя Полулунку вслед и бормоча под нос: – Не забыть тебе ее, щенок, в жизни не забыть. До последнего своего вздоха, гаденыш, вспоминать ее будешь. Даже жаль, что недолго тебе дышать осталось, урод. Сыграла моя затея, одним проклятым Полулунком меньше.

3

Путь, указанный звездой, оказался непростым. Миновав окраинные хозяйства и домишки Бобровой Заводи, Халфмун уперся в болото.

– Дурацкая звезда, полоумный Зведоврат, проклятая Заводь, – выругался Полулунок. Он обернулся и с ненавистью посмотрел на крыши родного городка и дымок, вьющийся над высоченной трубой мыловарни. – Думаете, я сдамся и вернусь, поджав хвост? Не дождетесь!

Халфмун, сжав зубы, пошел прямо через болото. Прыгая с кочки на кочку, то и дело соскальзывая, он вымок насквозь, с ног до головы перемазался бурой болотной жижей, дважды чуть не утонул, но, в конце концов, все-таки выбрался на твердую почву. Правда, от этого легче Полулунку не стало. Теперь он оказался в лесной чаще, продираться через которую было не проще, чем преодолевать болото.

После многих часов борьбы с цепкими ветками и сучьями, бросающимися под ноги трухлявыми пнями, залепляющей лицо паутиной и назойливой кровососущей мошкарой, Халфмун увидел впереди просвет между деревьями. Выйдя на прогалину, грязный, замерзший, исцарапанный и искусанный Полулунок выругался – перед ним в лучах предзакатного солнца поблескивала зловонная водица другого болота.

Прежде чем брать штурмом эту преграду, Халфмун решил подкрепиться. Вяленая бобрятина по-прежнему годилась в пищу, но раскисший от болотной жижи хлеб пришлось выбросить. После скудного ужина Полулунок прикинул, что оставшихся припасов ему хватит от силы на неделю, и приуныл.

От мрачных размышлений Халфмуна отвлек пронзительный визг. Из болота высунулась огромная клыкастая голова с налитыми кровью глазами. Через миг, вынырнув полностью, оглушительно визжа и разбрасывая мощными лапами комья грязи, на Полулунка мчался зверь, которого он узнал, хоть и не видел никогда прежде. Гигантский бобер, которого Халфмун считал выдумкой, размерами превосходил медведя и двигался с проворством белки.

Челюсти с длиннющими резцами клацнули в сантиметре от лица юноши. После этого бобер взвыл, захрипел и повалился на спину. После нескольких судорожных рывков, зверь распластал хвост и лапы, вывалил лиловый язык и затих. Стряхнув оцепенение, Халфмун увидел, что из брюха чудовища торчит отцовский нож. Полулунок не смог припомнить, как он умудрился выхватить оружие и воткнуть его в бобра. Он не испытал ни малейшей радости от того, что опасность миновала. Единственное, чего захотелось Халфмуну, это убежать отсюда без оглядки, снова оказаться дома и навсегда забыть о том, что гигантские бобры-убийцы действительно существуют.