Я решила перетащить тело Тристана в номер потому, что боялась, что ночью на него нападут Блуждающие. Лишь позже я осознала, что продолжаю думать об окоченевшем трупе как о живом человеке. Это меня немного напугало, особенно из-за того, что о детях и о себе я определённо точно не думала с той заботой, с которой думала о бездыханном теле Тристана. Я даже решила, что, возможно, я начинаю постепенно сходить с ума, но в итоге, смотря на заботливо уложенный по центру двуспальной кровати труп, пришла к выводу, что со мной всё в порядке. Даже тот факт, что оцепеневшее тело Тристана, по моим личным соображениям, проведёт грядущую ночь на мягкой подушке и на чистом одеяле, в то время как я буду корчиться на твёрдом полу, меня не смущал. Мне всерьёз казалось логичным всё: и то, что я таскаюсь с этим восьмидесятикилограммовым трупом, то загружая его в прицеп, то выгружая, чтобы уложить в постель и чтобы на рассвете, если до него доживу, вновь загрузить его в прицеп, и даже то мне казалось логичным, что именно он должен “спать” на кровати, а не я. Возможно у меня и вправду тогда ехала крыша. Возможно, я не отрицаю. Но тогда я этого искренне не понимала.
Проверив наличие горячей воды в душевой, я заставила детей по очереди помыться, чем они и занимались, пока я пыталась как можно более аккуратно спустить труп Тристана с прицепа – и всё равно ударила его ногами об асфальт – и при помощи брезента тащила его в номер. Кажется, на игры с трупом у меня в итоге ушло меньше часа, но я в этом не уверена, так как определённо точно начала терять чувство времени. Что я знала наверняка, так это то, что Тристан был очень тяжёл. Настолько, что мне даже начало казаться, будто бы он стал даже более тяжелым, чем был, когда я в первый раз затаскивала его в прицеп. Поэтому, наконец дотащив труп до кровати и положив его голову на подушку, я, тяжело дыша и упираясь руками в бока, начала переживать о том, как же мне справиться с этим весом ещё раз, всего через каких-то восемь-десять часов. Речи о том, чтобы оставить его здесь, не могло и быть. А вдруг случится чудо и я всё-таки смогу доехать до Беорегарда? Тристана
Ещё раз глубоко выдохнув, я подошла к входной двери, ещё раз проверила её закрытие на замок, посмотрела в окно и, не увидев за ним ни единого признака жизни, за исключением пролетевшего мимо воробья, занавесила окно пыльными серыми шторами. Посмотрев на выцветшие настенные часы, я поверила в то, что сейчас половина девятого часа вечера. Ночь для нас сегодня начнётся именно в это время и закончится в семь утра – именно на это время я установила свой мобильный будильник, сам мобильный установив на зарядку от сети (электричество, как и вода, к моему удивлению, здесь работало исправно). Сделав всё это, я, не заглядывая за закрытую дверь, ведущую в комнату с детьми, не найдя в своей дорожной сумке полотенца, взяла полотенце Тристана, лежащее в его рюкзаке, и отправилась в душ, чтобы смыть с себя пот и трупный запах, который мне только мерещился, потому как на самом деле труп Тристана пока ещё не начинал издавать никаких запахов.
Глава 49
Выйдя из душа, я села в кресло, стоящее перед старым деревянным журнальным столиком, и достала из рюкзака Тристана две вещи: прямоугольный серебристый слиток и прилагающуюся к нему ламинированную инструкцию. Слиток, состоящий из десяти прикрепленных друг к другу пластинок, потерял одну. Пластинки с буквами “Ru”, “Rh”, “Os”, “Ir”, “Pd”, “Pt”, “Ag”, “Au”, “La” были на месте. Не хватало пластинки с буквами “Ti” – именно её я вколола в сердце Тристана.
Найдя на ламинированном листе абзац на английском языке, я начала вдумчиво зачитывать его второй раз в своей жизни, пытаясь не упустить ни малейшей детали и страшась найти в тексте фатальную ошибку, которую я, скорее всего, допустила с Тристаном из-за банальной невнимательности: