Сталь

– И Ваш век тоже, – я наконец поняла, что делает этот человек. Он пишет предсмертную записку. Прямо у меня в голове. Адресованную никому.

…Он не опасен, потому что его уже нет.

Я поставила пистолет на предохранитель и засунула его под рубашку, воткнув его за пояс сзади.

– Перед смертью, перед сном в последнюю ночь, мы с Саломеей обсуждали случившееся с миром. Вы ведь знаете о шарлатанах, зарабатывающих деньги на криках о стоящем на пороге человечества апокалипсисе?

– Да, знаю, – запрокинув голову, я устало потерла болящие глаза большим и указательным пальцами.

– Но вот что интересно, как минимум трое из них говорили правду.

– Разве? – заинтересованно посмотрела вглубь тёмной комнаты я.

– Да. Шаман из Перу, маг из Британских островов и травница из Камчатки – все трое говорили, что мир падёт от того, что человек начнёт пожирать человека.

Я вздрогнула. Но не от слов старика о страшных предсказаниях, страшно соответствующих происходящей реальности, а от того, что моё периферическое зрение отчётливо уловило движение – рука Тристана, та самая, которая была сжата в кулак, шевельнулась. Я готова была поставить свою жизнь на кон, так непоколебимо я была уверена в том, что именно я увидела всего лишь в короткую долю секунды: его рука дрогнула!!!

– В Вашей постели лежит Блуждающий? – старик мгновенно отреагировал на моё импульсивное телодвижение.

От столь резкого, столь режущего, столь страшного вопроса внутри меня всё похолодело. Я находилась в плохо освещённой комнате в компании дёргающегося трупа и незваного гостя, пугающего меня своим присутствием не меньше, чем конвульсирующий труп. Сама фраза: “В Вашей постели лежит Блуждающий”, – звучит, если к ней внимательно прислушаться, крайне страшно. Настолько, что от неё фонит хоррором даже больше, чем от фразы: “Вас скоро попытаются съесть заживо”.

– Нет, он не Блуждающий, – сжала губы я, не в силах оторвать взгляда от вновь замершей руки трупа.

– Он мёртв?

– Да.

– Но он Вас беспокоит. – Я ничего не ответила. – Можно мне посмотреть на него?

Я хотела ответить категорическим “нет”, но почему-то вместо этого, наблюдая за тем, как старик покидает своё место и начинает приближаться к кровати, аккуратно вытащила из-за ремня пистолет и встала на ноги. Я не целилась в него, что было бы показателем категорического протеста. Я просто непрозрачно намекнула ему, что ему не стоит приближаться к той стороне кровати, на которой нахожусь я.

Подойдя к кровати с противоположной мне стороны, этот странный человек совершенно бесстрашно, в отличие от меня, нагнулся прямо к трупу. Теперь, в тёплом свете, отбрасываемом старым напольным торшером, я видела, что мрак не врал – этот мужчина и вправду постарел раньше положенного человеку времени. Скорее всего, это случилось с ним быстро – всего за одни сутки… Неужели и я потеряла сегодня свой истинный возраст? Видно ли теперь по мне, что после произошедшего с Тристаном я жива лишь на четверть?..

– Он труп, – не дождавшись от старика ни слова в течение той тягостной минуты, в которую он с вниманием рассматривал тело, я наконец выдавила болезненные слова, всё время ожидания режущие моё горло.

– Определённо точно, – уверенно кивнул тот, кто представился мне доктором, входящим в десятку лучших хирургов этой страны. От столь безапелляционно утверждённого вердикта со стороны, мне вдруг стало ещё хуже: уж лучше бы никто кроме меня не произносил подобных слов вслух и даже не думал их.

– Но… – я вновь сглотнула ком, периодически встающий поперёк моего горла, как ненужное напоминание о моей и без того очевидной беспомощности. – Мне кажется, что он дёргает правой рукой.

– Как он умер? – поинтересовался истинно докторским голосом старик.

– Его укусила Блуждающая… А потом я проткнула его сердце…

– Зачем Вы это сделали?

Мой взгляд стал метаться между собеседником и журнальным столом, за которым он только что сидел, и под которым я оставила русское наследство.

– Идите со мной, – без жеста, могущего означать угрозу, я взмахнула рукой, в которой держала пистолет, после чего мы одновременно двинулись в сторону журнального стола. – Вот, – наконец вытащив заламинированную инструкцию вместе со слитком, я положила их на стол.

Так как освещение в этой части комнаты практически отсутствовало, нам пришлось вновь вернуться к кровати, возле которой продолжал со старческим упорством и жужжанием пыхтеть торшер. Достав из нагрудного кармана очки в круглой оправе, старик водрузил их на свой небольшой нос и его увеличившиеся в отражении линз глаза тут же забегали по ламинированному листу. Отметив, что этот старик держит лист куда более уверенно, чем я свой пистолет, я вновь спрятала оружие за пояс – в конце концов, мы стояли по разные стороны кровати, так что я бы по-любому успела достать его, если бы оно мне вдруг резко понадобилось.

– Я поняла только то, что написано на английском, – спустя пять минут, когда он перевернул лист, чтобы посмотреть, что находится на его обратной стороне, произнесла я. – Вы знаете два других языка? Что ими написано?