Сталь и пепел. Русский прорыв

– Капитан, вы не знаете Карпинского и славян вообще. И я бы посоветовал вам в следующий раз следить за своим языком и поведением в малознакомой компании, – неприязненно сказал Тэлбот, окатив Логана ледяным взглядом. Затем он встал и тоже направился к выходу.

– Вот и попили пивка, кэп, – раскрыл наконец рот Гарсиа. – Лучше бы остались на базе, хоть полячек помяли бы…

Пиво в горло не лезло. Настроение было напрочь испорчено пьяными словами Карпинского и резкой переменой в поведении всегда дружелюбного Тэлбота.

– Пойдем отсюда. Скоро на брифинг…

Берлин. Кройцберг. 18 июля

Сатар пошевелил ногой. Все отлично, боли не было. Пуля из полицейского Walther P99 задела голень по касательной, вырвав узкую полоску кожи. Крови вылилось немного, кость и мышцы были целы. Как и ожидал майор Занди, с автобана под Фюрстенвальде без стрельбы уйти не удалось. Уже после бойни их накрыло несколько экипажей SchuPo[25]. Хотя кто там кого накрыл – большой вопрос. Задерживать бойцов спецподразделения – это не штрафы за парковку выписывать. По новостям сообщили, что погибло четверо полицейских и один из террористов.

Бедняга Джафар! Выжить в мясорубке на юге Ливана в схватке с израильским спецназом и погибнуть на европейском автобане в перестрелке с легавыми. Легавых было много, но действовали они на редкость вяло. Мощный огонь АК буквально изрешетил несколько патрульных автомобилей. Джафар получил пулю уже в финале перестрелки. Среди неверных тоже бывают хорошие стрелки… Ему попали точно в висок, мгновенно выбив из черепа все содержимое. Его напарник Бадри поддался панике, несмотря на весь свой опыт, и остановил микроавтобус. В итоге полицейские его тоже подстрелили, но не насмерть. Скрылись с трудом на втором фургоне. Один микроавтобус, забитый оружием и снаряжением, пришлось бросить. Задали работу местным ищейкам. Пусть теперь ищут концы, откуда взялось оружие и взрывчатка. Там год можно копаться.

Сатар поднялся, осторожно ступая на поврежденную ногу, подошел к окну и поглядел в узкую щель между занавесками. Старые улицы из красного кирпича, стены, разукрашенные аляповатыми надписями, похабные рисунки. Кучи мусора и разноплеменные толпы за окном. Район Кройцберг – пристанище левых радикалов, анархистов и мусульманских эмигрантов. Недалеко от центра столицы, между прочим.

Занди подумал, что подобное в Тегеране просто невозможно. Всю эту шваль пасдеран вывез бы на грузовиках и покрошил из пулеметов. Без пощады. В Германии же с этим двуногим мусором носились, как с элитой общества. Сумасшедшие все-таки люди христиане.

Мало того что неверные, так к тому же и просто дураки. Зачем плодить бездельников и инородцев, тем более в собственной столице? Здесь что ни подвал, так бордель с рабынями либо притон для наркоманов. Что ни дом – то коммуна хипарей или шайка анархистов. Все это приправлено турками, палестинцами, курдами, албанцами, иранцами, арабами и боснийцами. Никто не работает, многие сидят на пособии поколениями. Почти все вооружены. Полиция сюда почти не суется. Боятся вооруженного сопротивления, массовых беспорядков и… вмешательства правозащитников.

Идеальное место для того, чтобы отлежаться и зализать раны.

Даже если бросить сюда всю берлинскую полицию, усиленную SEK[26] и дежурными подразделениями, придется чуть ли не штурмом брать каждый дом, каждый квартал. А это займет не один день.

Дверь в комнату скрипнула, и в комнату вошли двое – заместитель Занди капитан Фарзад Хатеми и хирург Месди, шиит-палестинец из местной ячейки «Хезболлы».

– Как вы себя чувствуете, командир? – поклонился Фарзад.

– Отлично, капитан. Какие последние новости? Что там полиция?

– Топчутся на месте. Сегодня ночью, по звонку наших людей, полиция провела облаву на курдов-наркоторговцев. Те оказали яростное сопротивление, командир. Так что сейчас гяуры роют носом землю в ложном направлении.

– Как там Бадри, доктор? – Сатар повернул голову к Месди.

– Плох. Очень плох. Он крепкий, но потерял слишком много крови. К тому же повреждены печень и легкое.

– Надо его навестить, – сказал Занди и пошел вслед за доктором.

Муж его двоюродной сестры, лейтенант пасдеран Бадри Шамах лежал этажом ниже, в специально оборудованном для таких случаев хирургическом боксе. Он был бледен, с трудом дышал, но в сознании. Едва услышав шаги, открыл полные муки глаза и узнал своего командира.

– Я встану, командир. Через день-два. Встану на ноги. Клянусь детьми, – тихо, с присвистом прошептал он.

Руки раненого стали метаться по пропитанной потом и кровью простыне. Майор поймал руку Бадри и крепко сжал. Ободряюще улыбнулся:

– Обязательно, лейтенант. Держись, ты скоро поправишься.

Выйдя из бокса, Занди пальцем поманил хирурга:

– Какие шансы, что он поправится? Только не ври. Мне нужна точная информация.

– Минимальные, господин. Пулю я удалил, но требуется более квалифицированная помощь. Ему нужно в больницу, в стационар.