Сталь и песок (СИ)

Уважение, которое испытывали курсанты к своему лейтенанту, граничило с фанатичной преданностью, что коробило самолюбие Ряхлова и сказывалось на их взаимоотношениях – Ряхлов терпел лейтенанта так же, как памятник голубей.

Следом за Колом в канцелярию юркнул другой командир крыла, засидевшийся в своем звании лейтенант Анисимов, метко прозванный курсантами "Симой". Первое, что бросалось в глаза при взгляде на лейтенанта, – это кукольное лицо с широко распахнутыми детскими глазами. Весь такой округлый, он создавал впечатление нарисованного хомячка. Но первое заблуждение моментально разбивалось тяжелым басом Симы, от которого перепонки неподготовленных слушателей опадали шелухой, а от смысла гневной отповеди наступало непреодолимое желание застрелиться, дабы добровольно прекратить мучения, настолько жестоко ошибшейся природы.

Вошедшие следом за ними курсанты организовали у двери строй, а за столом расселись офицеры.

– Господа курсанты, согласно уставу Наемного Русского Батальона и мнению психологов, и преподавателей, с прискорбием должен сообщить, что я и командиры крыльев рассматриваем процедуру перевода вас в Обеспечение, – с места в карьер начал речь капитан, – все наши воспитательные методы себя исчерпали. Дабы ускорить процесс, вы должны написать рапорта о добровольном переводе, – удовлетворенно хмыкнув, Ряхлов поднял взгляд близко посаженых глазок, – ведь за годы обучения в Учебном Корпусе вы не добились не защитили ни одной ступени, – перейдя к сути, скривился он будто выпил уксуса, – Дыбенко, вы провалили все зачеты по теоретическим дисциплинам. Не сдали на допуск к самостоятельной работе. Сломали два имитатора в тактическом классе…

Прочитав пометки в личном деле Косяка, замялся, подбирая пристойные выражения, затем, видимо найдя нужные слова, он придав лицу нейтральное выражение прокомментировал:

– Курсант Косяков неуспеваемость практически по всем дисциплинам. Неплохие показатели по взрывчатым веществам да и только… Но на фоне постоянных конфликтов с сослуживцами, ваше вызывающее поведение, нарушение формы одежды, несоблюдение правил безопасности, – беспомощно разведя руками, Ряхлов перевел взгляд на последнего курсанта в строю.

Презрительно скривившись, при взгляде на стекла его очков, процедил:

– Курсант Черепков у вас полная непригодность к службе в наших рядах. По теоретическим наукам у вас успеваемость на достаточно высоком уровне, но что касается практических занятий – картина плачевная. Физическая подготовка неудовлетворительная, Коммуникабельности – ноль. По обращениям в лазарет – побили количество арестов Косякова.

Придавая лицу печальное выражение, капитан театрально упал в кресло.

– Так что, господа курсанты, дальнейшее пребывание в соединении считаю нецелесообразным, – запустив по столу прозрачные пленки, с уже проявленными текстами рапортов, задушевно изрек, – для экономии вашего и нашего времени, подписывайте рапорта.

Прозвучавшие в ответ слова Косяка прозвучали диссонансом в стройном теле капитанской симфонии и стали полной неожиданностью, как для самого капитана, так и для равнодушно молчавших офицеров.

– Мой капитан, разрешите… поговорить наедине.

Лицо уже праздновавшее победу, медленно скисло, и Ряхлов поднял на Косяка полный недоумения взгляд. Резко поднявшись с кресла, подошел к курсантам. Сверля каждого взглядом, он пытался угадать причину такой просьбы.

Дыба сверлил пространство невинным взглядом младенца, Череп отводил глаза в сторону и сосредоточенно рассматривал увлекательную настенную голограмму, на которой Ряхлов получал первое офицерское звание от командующего.

Приняв строевую стойку, Косяк неподвижно застыл пред опешившим командиром и поедал того преданным взглядом. И только сейчас Ряхлов вдруг заметил правильно и аккуратно затянутые комбезы, согласно уставу расположенные знаки различия, аккуратные стрижки, даже знаменитый гребень ирокеза, коим так гордился Косяк, был убран под срез берета.

– Господа, прошу покинуть канцелярию – возвращаясь к креслу, бросил через плечо. – Косяков, остаться.

В коридоре ожидая Косяка, Дыба делился с дежурной сменной впечатлениями о прелестях "губы", а Череп скромно помалкивая, перетаптывался рядом. Вдруг нарушая вязкую тишину расположения роты, из аппендикса коридора ведущего в канцелярию, послышалось шипение закрывшейся двери и сразу на ним дробный топот ног бегущего человека. Вылетевший в длинный коридор курсант ликовал. Косяк с разгона запрыгнул Дыбе на шею, без слов давая понять результат состоявшегося разговора. Радостную весть, с хмурой миной, подтвердил вышедший из за угла Лом, совсем не разделявший охватившую троицу радость. Еще бы, получить под команду такой "подарок" как экипаж "отбраковки" – приятного мало.

– Вы – экипаж номер 13. Помещение проживания укажет дежурный, – сухо проговорил он, протягивая чип инф-носителя, – здесь ваши планы занятий. Зачет по теории – через месяц, практику – сдадите на второй, зачет на допуски – третий. Успехов.

* * *