Сталь и песок. Тетралогия

После обеда Череп лазил по сети, сбрасывая на голографический проектор весь материал, который ему удалось утянуть с сервера Технической службы. Косяк задумчиво жевал пастилку, разглядывал проекции, затем, что-то копировал себе на терминал, с тем же чавканьем глядел в терминал, редко набивая какие-то пояснения и, сортируя материал по тематике, мучил клавиатуру. Терминал протестовал всем своим кремневым естеством и выдавал протестующие сигналы и сообщения. Саданув ладонью по пластиковой боковине, Косяк отодвинул терминал:

— Череп! Чего эта собака не хочет работать?! Я ей одно, а она другое, я ей другое, она мне третье! — раздосадованный Косяк, зажевав новую пастилку уселся с ногами на лежаке, обиженно посматривая на терминал. — Чего он не понимает?

Раскинувшись на лежаке, Череп бегал глазами под закрытыми веками. Поправив "шапочку" виртуального шлема, готовился к виртуальному погружению:

— Да ничего… Нечего писать всякую ерунду вместо четких команд. Я же тебе объяснил., что касается вооружения в один массив, что касается начинки в другой, а ходовую не трогай. Дыба будет ковырять. Все, я в сеть, меня не трогай — все равно ничего не слышу.

Череп коснулся клавиши терминала. Стараясь максимально расслабиться, неподвижно застыл. Спустя миг его тело вздернулось струной. Мелко подорожав, успокоилось и на следующую фразу Косяка отреагировало полным безразличием.

— Ну да, Дыба наковыряет… — ухмыльнувшийся Косяк вспомнил картину, как Дыба работает с терминалом. — Он, кроме своих программ-то, ничего и не знает, а ему как-то там нагрузку везде добавил. Так он пыжился на тренажерах до победного пока его штангой не придавило. Ну ты чего молчишь? А, все ясно с тобой… "вирик"!

Косяк растянулся на койке и, довольно улыбаясь, хотел уже продолжить веселую тему. При звуке открывающейся двери придержал готовые вырваться ехидные замечания. Дыба возвращался от утилизатора, куда он складывал с трудом разобранный фонарь.

Окончив вынос фонаря, Дыба сел рядом с Косяком. Рассматривая вращающееся изображение машины, показывал места, которые нужно переделать; в основном это касалось улучшения ходовой части. По мнению Дыбы, машину нужно было сделать с изменяющейся высотой, тогда бы они выигрывали в точности при стационарной стрельбе. Увлекаясь повествованием, Косяк внимательно слушал рассказчика, забыв о яблочном вкусе во рту, даже перестал начесывать гребень. Дождавшись когда вернется Череп, Косяк набросился с услышанной идеей:

— Слышь Череп, хватит балбесить. Дыба предлагает идею Петко по-другому обыграть. Нужны твои мозги.

Стянув виртуальные очки скрывающие пол лица, устало массируя глаза, Череп снимал сенсорные перчатки, рассуждая вслух:

— Переделать ходовую, поднять высоту…, а мы успеем? Да и Петко, наверное, будет против. Это же его идею придется обыграть с нуля. Ладно, давайте посмотрим, что вы здесь надумали.

Взяв управляющее перо, начал настраивать проектор на работу с изображением. Обсуждая проект, каждый вносил свои дополнения. Если изменять ходовую, остро вставал вопрос с мощностью генераторов, разделять которую приходилось между двигателями и оружейным блоком. И получалось, что после первых залпов главным орудием мощность двигателей падала на сорок процентов, что в условиях современного боя было равноценно тому, чтобы добровольно подставить себя как тренировочную мишень.

Возникала еще куча вопросов с управлением. Сам проект разрабатывался на основе старых моделей "Медведей", которые являлись переходной моделью от традиционных тяжелых танков к новому поколению. Но это новое поколение было закрыто, и "Медведь" оказался тупиковой ветвью развития. Оставшиеся машины все списали, они были скуплены корпорацией, и здесь на Марсе в них пытались вдохнуть новую жизнь.

Дыба предложил идею регулируемой высоты корпуса. Добавить новые гидравлические блоки к колесной части и поставить туда дополнительные шины, за счет чего они выигрывали в проходимости и мягкости хода. Но все это не решало главных недостатков машины — программное обеспечение при загрузке бортовыми системами постоянно сбивалось на инициализации приводов. В результате у Медведей, происходила то блокировка колес на полном ходу, то кратковременная потеря управления, а зачастую произвольные повороты на малые градусы, — танк "косолапил". За, что собственно машина и получила прозвище "Медведь" и среди наемников недолюбливалась за свою тяжесть в управлении и частые "закидоны" с поворотами.