Сталь и песок

— Так как русские есть броневой кулак, и принимают на себя основной удар, "осы" будут на подхвате, подбирать недоеденное, — терпеливо объяснял сержант метаморфозы на тактической карте, — А мы — кавалерия, мобильным резервом будем затыкать места прорывов. Или русским, что выстраивают фронт справа или нашим рейнджерам, что слева. А вот эти эшелоны это китайцы со своими "долбаными" гаубицами, что будут вспахивать кратер докуда дотянуться своими монстрами…

— Китайцы? У них же и танков-то нет, сидят за своей стеной колупаясь в скалах…, — прозвучал чей-то возглас.

— Ковач, и ты тоже гений? Ну тогда специально для гениев, есть хроники. Где показано, во, что превращается поверхность планеты после кассетного залпа китайских мортир. А после того как "яйцеголовые" заменили начинку, то будешь потом этим бандурам памятники ставить…

Резко оборвав разговор, сержант пропал с эфира, и уже без ленцы всезнайки, начал отдавать резкие команды:

— Ковач и Форест встречать гостей по зюйд весту. Остальным последняя проверка…

Голос сержанта еще раздавал команды, но Боб уже ушел с общего канала. Поерзав в скафандре проверил удобство посадки. Окинув одноместную кабину взглядом, высматривая не закрепленные вещи, еще раз подергал ремни удерживающие в кресле. Летать по кабине дерьмом в стакане еще то удовольствие. Массивные тумблеры со щелчками утопились в панели и дрогнувшая машина плавно закачалась реагируя на малейшее дрожание штурвала.

— Ну, что Ковач, глянем кто там запаздывает? — произнес Боб на отдельной частоте, резко сдергивая машину с насеста.

Срываясь вспугнутой птицей машина ускорилась в стремительном полете. Плавно уклоняясь от массивных обломков стремилась к подымающемуся в пол неба пылевому шлейфу. Словно играя в догонялки, серебреные капли неслись по плато вздымая легкие пылевые шлейфы. И с пижонским поворотом вырвавшаяся вперед машина, погасила момент инерции замерла на вершине полого склона с которого открывался вид на потрясающее зрелище.

— Срань господня, — прохрипел в эфире Ковач, да и сам Боб мог только промычать в согласии, — сколько же их тут?!

Казалось, что пустыня ожила полчищами стальных монстров. Пыльные танки знакомых до боли в печенках контурами, накатывались бесчисленными волнами. Кроша валуны скал мощными протекторами, еще белых от ночной изморози, стальная мощь и кошмар рейнджеров накатывалась на них с дрожанием земли, от которой мелкие камешки вокруг подпрыгивали, вытанцовывая замысловатую джигу.

— Эй, на бархане, виски жвачка есть? — раздался в эфире молодой голос с чудовищным акцентом.

— А женщину, не надо? — слегка опешив, после заминки в ответ огрызнулся Ковач.

— Так куда же ты ее прячешь? В твоей мыльнице, поместится только надувная!

Но шутника убрали с общей частоты и возник, такой же молодой голос, но уже с командными нотками запросивший новые опознавательные коды, присвоенные каждому подразделению. Успев доложиться сержанту, Боб представился и сопровождая колону на почтительном расстоянии двинулся рядом. А затем был долгий марш, где появился сержант, другие подразделения, их впустили во внутрь стальной коробки словно взяли под конвой.

И был снова марш, убаюкивающий гул, и вглядывание до рези в глазах в хитроумное сплетение маневров, в размеры коридоров для маневров, частоты взаимодействия, расчеты предельных температур для экспериментальных энерговодов. И очнулся Боб после того как руки на автомате выполнили маневр впереди идущей "осы" и машину резко качнуло в погашении инерции.

На панорамной карте пискнула пунктирная линия конечной остановки. Мигая ожиданием, отметка его "осы" терялась внутри острого клина вмещавшего тысячи машин и людей.

В душе лопнула струна ожидания. Затрепетало запоздало сердце, руки вновь противно вспотели и Боб провел языком по пересохшим губам.

Вот оно. Всего в десяти километрах рубеж. Черта, за которой ждут злобные твари с зеркальными ликами, отражающими твои же страхи, и терзающие тебя твоими же глазами полными ужаса не бытья…

— Ну, что же мальчики, — разбивая оковы оцепенения, прозвучал непривычно отеческий голос Манкинса, — настал и наш черед подвести итог дел своих. Пусть каждый вспомнит, то как он жил, и ради чего ему стоит жить и сражаться…

Раздавшаяся канонада сотрясла мир тяжелой вибрацией. Непрерывное уханье великанов всколыхивало машину как пушинку и Боб пропустил последние слова сержанта.

И словно торопясь успеть, перед глазами побежали яркие картинки воспоминаний. Не живые маски воспитателей приюта. Кровавые драки за место под солнцем и сладкую до невозможности конфету из благотворительной посылки. Серость фанерных домов гетто. Шакалья улыбка торговца и приторный вкус травки. Широко распахнутые глаза жертвы, ощущение могущества над умирающим телом и первая радость измятым купюрам. Тяжелые ломки в трюме космического транспорта. Первый бой и бесконечные пески. Земляничный вкус губ Беллы и краткие миги обретения счастья только для двоих…