Сталь и песок

Товарищи по несчастью криво усмехнулись, по учебному положению этот норматив должен проводится на специальном полигоне под контролем инструктора и бригады медиков. При этом на них должны быть как минимум боевые скафандры экипажей, а не комбезы и аварийные кислородники с минимальным запасом воздуха.

Но среди курсантов не принято было терять лицо. Особенно в чужом присутствии. Так сложилось, что "летуны" могли нагадить "консервам", и естественно не упустили случая. Подобное происходило сплошь и рядом, обиды копились и в итоге не гласное соперничество выливалось в тихую вражду между соединениями Батальона, перерастающую порой в жаркие потасовки между "летунами", "консервами" и "саранчой", потасовки, доводящие страховых инспекторов до тихой истерики, при выплате возмещения ущерба городским развлекательным комплексам.

Дежурные торопливо вышли из камеры. Зашипели стравливающие давление клапаны, раздался щелчок, доводящий камеру до полной герметичности, и в двери открылся смотровой проем. Сквозь мутный пластик которого подопытные могли наблюдать довольные рожи часовых и сержанта.

Прогремел металлический голос автоматики:

— Внимание! Противопожарная разгерметизация сектора! Начинается плановая продувка помещения! Падение давления наступит через десять секунд!

Шустро натянув маску, Косяк скосил взгляд на едва теплившийся индикатор запаса воздуха.

— Ну че, парни, — начал хорохориться Косяк, — напоследок глотнем дерьма по полной?

— Разгерметизация наступит через 4 секунды!

Глядя, как Череп побледнел под маской, Дыба сказал:

— Череп, не трясись, откачаем. Ты главное не дыши полной грудью сдуру, а то воздух быстро закончится, старайся маленькими вдохами и расслабься. — Показывая как дышать он медленно подымал руки, а заодно с ними поднимались кузнечные меха груди. — …Давай по счету, как в вальсе… раз два три… вот так — раз два три…

Череп следил за руками. Поймав ритм, задышал и вернул лицу естественный оттенок. Это было его шестое "крещение" атмосферой Марса. После первых двух у него вся шея была покрыта отметинами от шприцев. Как объясняли медики, это психическая боязнь разгерметизации, что-то похожее на боязнь закрытого помещения, но, к большому огорчению Черепа, "летуны" с придурковатым упорством, при каждом удобном случае продолжали обкатывать "консерв".

— Внимание, разгерметизация!

С протяжным скрежетом потолок треснул ровными провалами воздуховодов. В полу сдвинулся нижний слой сетчатого пола, и из мелких ячеек потянуло сквозняком. Свист перерос в рев, и сквозняк набрал силу, заревел восходящим потоком, разом вскружив и выдув мелкий мусор, пыль и затхлый воздух.

Трое людей, уцепившись за выступающие ребра лежаков, стремились как можно сильнее прижаться к полу. Если отдать себя на растерзание потоку, то от удара об потолок можно потерять сознание, а еще больше достанется, когда напор резко спадет.

Не смотря на не высокую гравитацию Марса вес Дыбы давал ему в этой ситуации важное преимущество. Зацепившись одной рукой за выступ, другой рукой он прижимал легкого Черепа к полу, при этом еще успевая подставлять Косяку плечо. Плечо Косяк как будто не заметил, он решился напоследок испробовать давно задуманный, но так и не воплощенный в жизнь трюк.

С улыбкой до ушей, с растрепанным и взбитым воздушным напором гребнем, с сумасшедшим блеском в глазах Косяк оттолкнулся от пола. Мгновенно подхваченный потоком он опасно взмыл к потолку, но в последний момент изменив наклон тела сумел выровняться и задержать подъем. Изгибаясь ужом завис, ловя воздушную струю раскинутыми "звездой" руками и ногами, он парил на ревевшем потоке. Косяк летал. То поднимаясь под самый потолок, то опускаясь вниз, он смеялся и орал благим матом, успевая при этом показывать неприличные жесты остолбеневшим от удивления "летунам".

Такое на "губе" вытворялось впервые. Череп от изумления забыв о своем страхе, вместе с Дыбой, с неподдельным восторгом наблюдали акробатические финты Косяка. И наверно также впервые во взгляде Дыбы промелькнуло нечто похожее на уважение. Ведь, что бы так удерживать равновесие одного нахальства маловато…

С тугим скрипом створки медленно возвращались в постоянное положение; постепенно снижая свист, напор иссякал. С тишиной в камеру вернулась тепло и глухота. Дождавшись слов автоматики, Косяк сорвал маску и, хохоча, запустил ею в пластиковое стекло, за которым скисшие летуны возились с дверью.

— Вы видели?! Я как ласточка! — радостно тараторя Косяк, сверкал горящими глазами, — это как на волне… нет ну вот это круто…

В чувствах тормоша постанывающего на полу Черепа, боднул Дыбу головой в плечо. При этом, он ни секунды не оставаясь на месте, вертелся показывая как балансировал и держал равновесие. Дыба поощрительно улыбался, соглашаясь, что мол да, это был класс, только если бы он сейчас успокоился — было бы еще круче. Склонившись над Черепом, лежащим бесформенным кулем под ноги и выстукивающим зубами похоронный марш, стал тереть тому спину.

В камеру влетел полыхающий гневом сержант, раздосадовано шмыгая носом он прорычал с порога: