Сталь и шелк. Акт второй (СИ)

– Да уж, кошмарно, – устало зевнув, пробормотала Эби. – Лучше бы всего этого не было… из-за этих дурацких соревнований одни проблемы…

– Зато, – оживилась я, – мы обе в финале! И теперь, как не крути, чтобы получить заветное желание надо всего лишь договориться со своей группой.

Вообще-то в душе, мне, конечно, хотелось победы именно для своей группы. Но... теперь, когда, вечно откладываемый вопрос “А что решаем с желанием?” требовал срочного ответа, я понимала, что не знала, как к этому делу подступиться. Как убедить, что вот лично мне оно нужнее всего, когда самой от такого эгоизма тошно.

– Мы уже заранее договорились на общее желание, – вздохнула Эби. – И скрепили все магической клятвой. Так что я, увы, не могу пожелать что-то свое. Так что на меня не рассчитывай. Хотя небольшой шанс все же есть…

Я удивленно посмотрела на Эби. И почему она раньше не сказала, что у них там все так серьезно? Хотя я сама виновата  –   не спрашивала.

– Если твой небольшой шанс слишком небольшой, тогда надежнее будет победить мне, – я потерла виски, пытаясь понять, радует ли меня такая однозначность. Победы хотелось все-таки честной, а если Эби поддастся ради общей цели – это будет совсем не то.

Эби на мои слова поджала губы, а в ее глазах промелькнула тень негодования.

– Мы с тобой не в праве решать судьбу наших групп. И я не намерена помогать тебе выиграть. Подумай сама, как они на меня посмотрят, если я подставлю их? Кем я вообще тогда буду?

– Тихо, тихо, – я примирительно подняла руки.

Да уж, давненько мы не болтали нормально – не припоминала я в своей скромнице-подруге такой напористости. Но от ее нежелания подыгрывать, я даже почувствовала какое-то облегчение. Честно все-таки будет. Хоть и более рискованно.

– Думаешь, мне так нравится использовать группу ради своей цели? Конечно, как у вас, общее, нужное всем желание – оно благородней, но... У нас нет другого выбора, Эби. Этот чертов Кристалл – шанс все наладить в нашей жизни.

– У нас есть Кеша, – пожала плечами Эби. – Хотя… меня, на самом деле, больше беспокоит то, что будет в финале. Даже подумать боюсь, что эти треклятые Хранители придумают. Ивона вообще говорила, что после финала вынесут парочку трупов… вроде и в шутку, а как-то не смешно.

– Разве это Хранители извращаются с этими заданиями? – скептически приподняла бровь я. – Тут скорее Рады работа. Или совместное творчество.

– Якоб сказал, что эти соревнования разрабатывались Хранителями, – пожала плечами Эби. – Причем специально, чтобы нас настроить против академии. Чтобы мы в порыве праведного гнева пошли рассказывать им, какие у нас плохие и подозрительные соседи, преподаватели, ректор. А перед прошлым туром Якоб рассказал нам еще и то, что задание изменили. Обычно там проводилось что-то совсем другое.

Я мысленно закатила глаза. По тому, что я сама помнила из своего недельного пребывания в общежитии Эби, да и по рассказам других студентов, Якоб Леам со своими красненькими, вечно как заботливая мамочка нянчится. Еще бы, они же у нас дикими и опасными считаются, особый присмотр нужен. Приручить их нужно. А простой и понятный общий враг – Хранитель – этому хорошо способствует. Да только не знаю, как предыдущие группы “красных”, но у Эби все вроде не бешенные звери, а нормальные... ну, почти все.

– Вообще-то у нас действительно подозрительные и соседи  –  один Фрино ваш чего только стоит. И ректор особа тоже...

– Отстань от Фрино, – нахмурилась Эби, неожиданно перебив меня. – Он вчера на этих соревнованиях сам себя чуть не задушил. Мы его всю ночь успокоительным отпаивали вместе с Вальдором. У красного общежития, да и у меня тоже, к нему больше никаких претензий нет.

Это определенно заговор – достать меня с оправданиями Фрино Сентро! Может Эби и стала поуверенней, но эта ее наивность никуда так и не делась. Но спорить и что-то доказывать я не хотела, не то у меня сегодня было душевное состояние.

– Ну, раз он такой несчастный и неприкасаемый – наверное, надо мне при встрече у него еще и прощения попросить, – а вот ехидства я сдержать не смогла. –  За то, что обидела бедняжку своим сопротивлением во время пыток. Ты же наверняка извинялась за то, что его покалечила .

– Да, извинилась! И не жалею об этом, – почти разозлилась Эби, поднимаясь со своего места. – И он, не поверишь, тоже передо мной извинился. Искренне. И я его, представь себе, простила.

Я прикусила губу, сдерживая злые слова  –  ведь Эби тогда в подвале с Фрино легким испугом отделалась, мучали-то меня. Но потом  с Эби случилось нечто куда более страшное, и я не имела никакого права обвинять ее в том, что я, якобы, больше пострадала.

Но меня просто убивало это ее непонимание, что извинения  –   лишь слова, что верить тому, кто способен ломать безвольным жертвам ноги и разум  –   идиотизм полный!

– К тому же… – тяжело вздохнула Эби, чуть успокоившись. – Пойми меня правильно. Я в жизни никого даже в шутку не ударила. А его я покалечила. Я не могу на него обижаться. Но понимаю, почему злишься ты… прости, хорошо?

Я не выдержала и горько рассмеялась? Простить ее? Ох, подруга...