Сталь и шлак

— У меня к тебе просьба есть, — сказал Матвиенко. — Во-первых, не забудь на Урале о Дмитрюке. Я ему обещал помочь, хороший он старик. Во-вторых, — он немного замялся, — если сможешь, помоги моей семье. Жинка едет с тремя детьми, круто ей придется. И, в-третьих, оформи свое вступление в партию, а то у меня перед тобой совесть нечиста. Выполнишь?

— Выполню, Михаил Трофимович.

— Все просьбы выполнишь?

— Все.

— И третью?

— И третью выполню.

— Ну вот и хорошо. А расставаться жаль, — с грустью сказал Матвиенко. — Хотелось бы вместе. Думается мне, рядом с тобой воевать можно так же хорошо, как и работать.

И он крепко сжал Крайневу руку.

13

Рано утром всех «казарменников» вызвали к директору. Дубенко сидел за столом с неизменной папиросой в зубах и внимательно слушал какого-то человека в запыленной кожанке. Когда все собрались, незнакомец обвел их взглядом, который не выражал ничего, кроме усталости.

— Я вызвал вас на техминимум, его прочтет вам товарищ Бровин, — сказал Дубенко.

«Какой тут еще техминимум под боком у немцев!» — с раздражением подумал Крайнев.

Человек в кожанке, не вставая со стула, ровным, тихим голосом изложил элементарные правила обращения со взрывчатыми веществами.

— Приказ о взрыве завода может поступить в последнюю минуту, и мне одному не справиться.

Бровин рассказал о случае, который недавно с ним произошел. Положившись исключительно на себя, он не успел подорвать все минированные точки. Немцы были уже у ворот завода, а он все еще метался от одного цеха к другому и поджигал шнуры. Последним он взорвал углепомольное отделение парокотельной установки, и это его спасло. Десятки тонн мельчайшей угольной пыли поднялись в воздух, и на заводе стало темнее ночи. Он сам потерял ориентировку и долго двигался ощупью вдоль какой-то стены, пока, наконец, не свалился в отверстие для стока воды. В бетонной канаве было сухо, и он отлежался в ней до наступления сумерек. Черный как угольщик, он перешел линию фронта. В штабе нашего соединения ему долго пришлось отмывать лицо — настолько он не был похож на свою фотографию в документе.

Бровин поставил перед начальниками цехов задачу — знать все минированные точки своего цеха, чтобы в случае необходимости взорвать их самостоятельно. Он указал, как нужно минировать и какое количество взрывчатки употреблять для разных объектов. Предупреждая напрашивающийся у всех вопрос, он пояснил, что это не разрушает завод полностью, но делает его восстановление трудным и требующим много времени.

— Вернемся — восстановим, — заключил он и улыбнулся одними губами. Глаза его не изменили своего выражения: они слишком много видели за последние месяцы.

— Я попрошу меня от этой работы освободить, — вставая с места, сказал главный механик завода Хмельнов, — я взрывать завод не буду.

— Как не будете? — возмутился Дубенко.

— Не могу.

— Вы что, Хмельнов, останетесь здесь? — спросил Дубенко и слегка прищурил левый глаз.

— Нет, я уезжаю со всеми, товарищ директор.

— Что же, приказ ничего не оставлять врагу вас не касается?

— Нет, касается, но только… я не могу. Вы поймите меня, Петр Иванович, — умоляюще говорил он, — я двадцать лет на этом заводе. Все, что здесь построено за эти годы, построено мной, при моем участии. Ведь не может же отец уничтожать свое детище, ведь можно же обойтись без меня? Это слишком тяжело: построить, взорвать и опять строить все сначала…

— Вы напрасно думаете, что только вам тяжело, — сухо сказал Дубенко. — Ну, хорошо. Освобождаю, — неожиданно произнес он, и было неясно: понял ли он Хмельнова, перестал ли ему верить или просто почувствовал, что заставить его взорвать завод все равно не удастся.

Хмельнов опустил седую голову и с тяжелым чувством сел на место.

К минированию приступили сразу же после совещания.

На заводе стояла гнетущая тишина. Кроме группы командного состава и охраны, уже никого не было.

Гулко раздавались шаги в опустевших цехах. Только галки кричали весело и неугомонно. Они перелетали с одной трубы на другую и спокойно усаживались на свечи доменных печей.

Аммонит грузили на машину из склада, расположенного за высокой стеной, которая отделяла завод от степи.

Мимо склада беспрерывно шли люди с мешочками, рюкзаками, сумками. Они опускались в балку, переходили ручей, поднимались на пригорок и уходили в побуревшую степь.

Последний эшелон, составленный из крытых вагонов, ушел на рассвете, и все не успевшие уехать пешком уходили ему вслед.

Ящики с аммонитом аккуратными штабелями укладывались под мартеновскими печами. Уложив с двумя помощниками пять штабелей, Крайнев почувствовал полное изнеможение. Пришел Бровин, проверил работу, заложил взрыватели, провел бикфордов шнур. У штабелей выставили охрану. Затем обошли все минированные точки завода. Осмотр закончили на электростанции — самом дальнем объекте.

— А вы почему до сих пор не заминировали? — набросился Бровин на Лобачева.

— Станция заминирована в первый день остановки завода, — спокойно ответил Лобачев.

— Как? Где? Чем?