Сталь остается

Рингил еще раз взглянул на пергамент и отыскал последнее предложение, за которым, как он подозревал, скрывалась родственная душа.

На улице было холодно. Короткий кожаный жилет со свободными, в полдлины парусиновыми рукавами служил плохой защитой от не по сезону ранних заморозков, скатившихся с Махакского плато и расползавшихся по низинам. Вершины гор, под которыми приютился городок, уже надели снежные шапки, и местные полагали, что Гэллоус-Гэп станет непроходимым к Падрову дню. Люди снова поговаривали об олдраинской зиме. По деревням уже несколько недель ходили слухи о том, что на горных лугах пропадает скот и что причастны к этому не только волки, но и хищники куда менее естественной природы. Шептались и о жутких встречах и видениях на узких перевалах.

Не все рассказы можно было списать на чересчур богатое воображение. Именно здесь, подозревал Рингил, и крылся источник проблемы. Домик школьного учителя Башки стоял в конце городской улицы и примыкал к местному кладбищу. Будучи самым образованным жителем городка Гэллоус-Уотер — не считая обосновавшегося здесь героя, — Башка исполнял также роль смотрителя храма, а жилье полагалось каждому, занимавшему сию должность. В ненастную погоду кладбище нередко становилось источником пропитания для разного рода падальщиков.

«Будешь ты героем великим, — такой вывод сделала когда-то ихелтетская предсказательница, изучив слюну Рингила. — Много сражений на твоем пути, и многих сильных врагов ты одолеешь».

И ничего насчет того, что быть ему внештатным истребителем нечисти в задрипанном пограничном городишке.

Главные улицы Гэллоус-Уотер освещали закрепленные в скобах факелы, остальным приходилось довольствоваться небесным светом, которого в облачную ночь было совершенно недостаточно. Как и ожидалось, толпа любопытных изрядно поредела, едва Рингил свернул в темный переулок, а когда выявилось, куда именно он направляется, численность оставшихся сократилась вполовину. Группка из шести—восьми человек дотянулась за ним до угла улицы, где жил Башка, но самого дома, дверь которого так и осталась распахнутой, после того как школьный учитель в одной ночной рубашке бежал, Рингил достиг уже в полном одиночестве. Он взглянул на кучку зевак, остановившихся в нерешительности на почтительном расстоянии, и криво усмехнулся:

— Держитесь подальше!

Со стороны могил донесся протяжный глуховатый крик. Рингил снял с плеча меч и, держа его перед собой, осторожно обогнул угол дома.

Ряды могилок тянулись вверх, к выступающим из земли гранитным глыбам. Надгробия по большей части представляли собой простые, грубовато обработанные каменные плиты и отражали преимущественно флегматичное отношение местных жителей к такому серьезному делу, как смерть. Тут и там встречались более искусно обтесанные ихелтетские памятники — как плиты, так и пирамидки, под которыми северяне хоронили своих покойников, — увешанные железными талисманами и даже раскрашенные в цвета клана того или иного усопшего.

Вообще-то Рингил старался бывать здесь пореже — слишком много знакомых имен, слишком много знакомых лиц стояло за звучащими не по-здешнему именами. В тот знойный летний полдень девять лет назад под его началом дралась и умирала весьма разношерстная компания, и лишь у немногих семьи наскребли деньжат, чтобы привезти домой павшего на чужой стороне родича. Молчаливые свидетельства событий памятного дня были разбросаны по всем могильникам, растянувшимся едва ли не у подножия подступающих к городу гор.

Осторожно, замирая на мгновение после каждого пружинистого шага, ступил Рингил на территорию погоста. Затянувшие небо серые облака вдруг рассеялись, и кириатское лезвие блеснуло в пролившемся мутном свете. Глуховатый крик не повторился, но теперь Рингил слышал другие звуки — тихие, скрытные, вороватые. Звуки, указывавшие на то, что кто-то что-то роет. Ничего хорошего они не обещали.

Будешь ты героем великим…

А то как же.

Мать школьного учителя рылась в земле у основания недавно поставленного гранитного надгробия. В разрывах перепачканного похоронного савана мелькала гниющая плоть, тошнотворный запах которой ощущался за дюжину шагов даже на холоде. Отросшие посмертно ногти неприятно царапали уже частично откопанный гроб.

Рингил скривился.