Сталь в бархате

– Нам также известна храбрость и мужество этого благородного рыцаря, о которых говорят его многочисленные подвиги, – продолжал священник. – Думаю, все, кто слышал об этом, не станет сомневаться в способности Конрада де Вильена быть надежным защитником и опорой как юной супруге, так и ее престарелому отцу.

– Приступайте к венчанию, – кивнул головой герцог.

Отец Жерони подал знак церковным служкам приготовить все к обряду.

Но архиепископ не унимался.

– Кому Вы отдаете свою дочь, барон? – вскричал он, обращаясь к отцу Молены, – Кто знает этого неизвестного рыцаря? Он не из наших мест. Да полно, рыцарь ли он? Может это простолюдин, обманом присвоивший себе рыцарское звание?

Поднялся невообразимый шум. Конрад отступил на шаг и, сверкая глазами, ответил:

– Если бы не ваша сутана, я вызвал бы вас на поединок за подобное оскорбление! Я – Конрад де Вильен из Барвилла. Вот мой герб и девиз! – и он указал на свой щит, установленный герольдами возле помоста в знак победы.

На лазурном щите герба парил сокол над двумя скрещенными копьями. Копья обвивала лента с девизом: «Выше преград».

– Это очень древний герб! – воскликнул барон де Моран, а он в Лагнаре считался одним из лучших знатоков геральдики. – И замечательный девиз!

– Из Барвилла? – усмехнулся архиепископ, – Да он уже 15 лет в руках у неверных!

– Это правда, – печально ответил Конрад. – Мой замок – всего лишь груда развалин, а мои земли – в руках сарацин. Я странствующий рыцарь и у меня нет ничего, кроме этого герба, имени и чести. Но, призываю в свидетели своего покровителя Святого Горилия, это имя и этот герб ничем не запятнаны.

– Прекрасные дамы, благородные господа, святые отцы и вы, господин герцог! – юноша возвысил свой голос и теперь он долетал до самых дальних концов турнирного поля. – Мне нечего скрывать и история моя проста. Земли моего отца лежали на самой границе с Фрезиной и долгие годы это были процветающие, благодатные места. Но с тех пор, как сарацины вознамерились захватить плодородные фрезенские поля, не стало покоя и у нас. Бесконечные нападения банд кеонийских наемников разоряли наши деревни. Однажды, пятнадцать лет назад, кеонийцы осадили наш замок. Они забросали двор зажигательными стрелами и начался пожар. Защитникам пришлось не только оборонять укрепления, но и бороться с огнем, поэтому этим кровожадным дьяволам удалось ворваться в замок…

Конрад на мгновение опустил голову, как бы стараясь преодолеть волнение, и умолк. Дарнок невольно сжал кулаки и прикусил губу, но потом улыбнулся и покачал головой.

– Да он еще и блестящий притворщик!

Сделав вид, что ему удалось справиться с нахлынувшими чувствами, юноша продолжал.

– По своему обычаю кеонийцы убивали всех, включая женщин и детей. В тот день погибли и мой отец, и моя мать, старшие братья и сестры. Я уцелел чудом, как и несколько слуг. Замок был охвачен огнем, поэтому наемники убрались, не обыскав все как следует. Одним из уцелевших был оруженосец моего отца Жарра. Он собрал всех, кто остался жив, и повел на север. В Дежере нас приютили монахи ордена Святого Горилия. В этом монастыре я и воспитывался до недавнего времени.

Рассказ юного рыцаря был вполне правдоподобен и вызвал сочувственное одобрение у всех слушателей, кроме архиепископа Лагнарского.

– Весьма трогательное повествование, – насмешливо произнес он, когда юноша умолк. – Но почему мы должны ему верить?

Конрад побледнел от гнева и стиснул кулаки. Он хотел было ответить въедливому священнику, но его опередил герцог, которого архиепископ сильно раздражал своей непримиримостью в данном вопросе.

– Вы не верите рыцарскому слову, святой отец?

– Вовсе нет, Ваше Высочество, – с преувеличенной учтивостью возразил епископ. – Я не верю в то, что это слово рыцаря. Насколько я понимаю, сын мой, все ваши бумаги сгорели при осаде замка?

– Сгорели, – вынужден был ответить юноша.

– Поймите меня правильно, мой герцог, – вкрадчиво продолжал хитрый священник. – Молена де Моран – девица из достойнейшей семьи, наследница большого состояния и славного титула. Было бы непростительной небрежностью выдать ее замуж за человека, никому не известного, даже если он – победитель турнира. Я готов поверить любому слову благородного рыцаря, если он сможет предоставить какие-либо доказательства своего благородного происхождения и своих прав на это славное имя и не менее славный герб. В противном же случае, думаю, разумным решением было бы отложить венчание до представления таких доказательств.

Архиепископ был готов использовать любую зацепку, чтобы затянуть время, а то и расстроить этот брак. Герцог нахмурился.

– Любой, имеющий глаза и уши, ни на мгновение не усомниться в благородном происхождении этого юноши. По-вашему, святой отец, какой-нибудь простолюдин способен носить доспехи с таким изяществом и ловкостью? Или изъясняться столь утонченно? Или может иметь такие изысканные манеры? Кроме того, этот юноша совершил столько славных подвигов, что даже не будь он благородным рыцарем, то я непременно посвятил бы его в рыцарское звание за это.