Сталин

Даже с точки зрения интересов крестьянства? Да, даже с точки зрения экономического и политического развития крестьянства: только при помощи индустрии можно было разрешить проблему социалистической перестройки деревни.

Итак, «центр тяжести» народного хозяйства «переместился теперь в сторону индустрии» (Сталин). Это легче сказать, чем сделать, когда перед тобою безбрежным океаном расстилаются голые степи, поля и леса. Но без этой смелости перед чистым листом бумаги – начать было нельзя.

Превратить нашу страну из аграрной в индустриальную, способную производить своими собственными силами необходимое оборудование, – вот в чем суть, основа нашей генеральной линии.

Так говорит Сталин

Мысль его, – а это и ленинская мысль, – такова: мало сказать, что партия должна идти по пути развития промышленности. Надо еще выбрать определенные отрасли индустрии. «Не всякое развитие промышленности представляет собой индустриализацию. Центр индустриализации, основа ее, – провозглашал Сталин, – состоит в развитии тяжелой промышленности (топливо, металл и т. п.), в развитии, в конце концов, производства средств производства».

А это значило развивать то, что в момент, когда произносились эти слова, было равно почти нулю, – в результате отсталости за последние столетия, разрушений, перенесенных за последние годы, а отчасти и сдвигов, произведенных в архитектуре экономических планов введением пока еще необходимого нэпа.

Но указание Ленина было ясно: «Тяжелая индустрия нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы, как цивилизованное государство, – я уже не говорю, как социалистическое, – погибли». То же самое говорил по поводу тяжелой промышленности и Сталин.

Здесь надо открыть скобки и привести некоторые дополнительные соображения. В самом деле, индустриализация – это политика, рассчитанная на длительный срок, которая вовсе не напрашивалась сама собою с первого взгляда. Напротив. Более рациональным казался совсем другой выход: начать – поскромнее – с восстановления и развития легкой промышленности (текстильной, пищевой, предметов широкого потребления), накормить и одеть население, удовлетворить неотложные общественные нужды, дать ответ на наиболее острые и настойчивые требования … Ведь средний человек, многоликий аморфный гражданин, колосс, рыхлый, как снежная баба, всегда предпочитает «начинать с начала».

И вот снова возник конфликт (лишь недавно разрешившийся) – между логикой, уткнувшейся носом в землю, и логикой гигантских масштабов, между дальновидными людьми, несущими тяжесть заботы о будущем, и пустыми близорукими людишками.

Начинайте с маленького, а потом уже переходите к большому – говорили людишки. – Этим вы уменьшите общественные жертвы, сократите период лишений, успокоите жалобы, облегчите внутреннее умиротворение страны. Стоит ли очертя голову браться за строительство гигантов, когда кругом деревня, стоит ли стремиться к мировым рекордам, когда не хватает самого необходимого?

Но:

Ваша точка зрения неправильна, товарищи!

И логика, и уверенность в будущем отвечают и разъясняют устами Сталина: да, если бы мы начали с легкой промышленности, мы могли бы дать городскому и сельскому населению некоторые непосредственные блага. А что дальше? Только тяжелая промышленность может послужить основой индустриального обновления страны. Только развитие тяжелой индустрии откроет нам возможность коллективизации деревни, этого великого социалистического преобразования.

«Смычка нужна нам для того, – говорит Сталин, – чтобы приблизить крестьянство к рабочему классу, перевоспитать крестьянство, переделать его психологию индивидуалиста, переработать его в духе коллективизма и подготовить, таким образом, ликвидацию, уничтожение классов на базе социалистического общества … А как переработать, переделать крестьянина? Его можно переделать, прежде всего, и главным образом, на базе новой техники, на базе коллективного труда».

«Либо мы эту задачу разрешим, – и тогда окончательная победа обеспечена, либо мы от нее отойдем, задачи этой не разрешим, – и тогда возврат к капитализму может стать неизбежным явлением».