Сталин

Сталин мог бы стать священником, как того хотела его мать, Екатерина Георгиевна Геладзе-Джугашвили. Он мог бы стать и поэтом: его стихи охотно публиковали тифлисские литературные газеты «Иверия» и «Квали» под псевдонимами И. Дж-швили и Сосело, когда Иосифу ещё не было и 16 лет, а один стих («Друг мой, учись и Отчизну Знанием укрась и обрадуй») был даже напечатан с благословения маститого грузинского писателя Ильи Чавчавадзе в школьном букваре, по которому учились грузинские дети. Все они отражали романтико-социалистические настроения автора. Сталин никогда не вспоминал о них, хотя и не отказывался от авторства. О существовании этих стихов стало известно лишь в декабре 1939 года, когда, в связи с 60-летним юбилеем Сталина, тбилисская газета «Заря Востока» опубликовала их на грузинском языке под заголовком «Стихи юного Сталина».

Вот образчик творчества его юности (стихи эти были переведены с грузинского В.М. Молотовым — Л.Б.):

 «Он бродил от дома к дому, словно демон отрешённый,
И в задумчивом напеве правду вещую берёг.
Многим разум осенила эта песня золотая,
И оттаивали люди, благодарствуя певца.
Но очнулись, пошатнулись, переполнились испугом,
Чашу, ядом налитую, приподняли над землёй.
И сказали: «Пей, проклятый, неразбавленную участь,
Не хотим небесной правды, легче нам земная ложь».

А вот ещё одно стихотворение юного Сталина:

 «Когда луна своим сияньем вдруг озаряет мир земной
И свет её над дальней гранью играет бледной синевой,
Когда над рощею в лазури рокочут трели соловья
И нежный голос саламури звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье, вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем разбужен тёмный лес в ночи,
Когда беглец, врагом гонимый, вновь попадёт в свой скорбный край,
Когда кромешной тьмой томимый увидит солнце невзначай, —
Тогда гнетущей душу тучи развеян сумрачный покров,
Надежда голосом могучим мне сердце пробуждает вновь,
Стремится ввысь душа поэта;
И знаю, что надежда эта благословенна и чиста!»

Нет, он не стал великим священником. Не стал он и великим поэтом.

Но зато стал великим революционером!

«Кавказец» и вологодская «Джоконда»

В биохронике И.В. Сталина за 1911 год обозначено: июнь — сентябрь — проживание Сталина в Вологде после сольвычегодской ссылки под негласным надзором полиции (с кличкой «Кавказец»).

Как раз на лето того года приходится платоническое увлечение Кобы Пелагеей (Полиной) Онуфриевой, гимназисткой из Тотьмы, которая приезжала в Вологду на каникулы, и дружба с Петром Чижиковым, по чьему паспорту он пропишется 6–9 сентября в Петербурге, куда нелегально прибудет из Вологды для встречи с большевиками С.Тодрия и С. Аллилуевым.

25 декабря Сталин будет возвращён в Вологду уже под гласный надзор полиции, а 29 февраля он совершит, на этот раз уже окончательно, побег из Вологды.

В музее Октябрьской Революции хранится документ следующего содержания:

«В.И. Ленину, через Крупскую, в Краков, 7 марта 1912 года.

Транспорт литературы около двух пудов привезли. Средств у нас нет ни копейки. Сообщите, куда следует, пусть посылают смену людей или шлют деньги.

С товарищеским приветом, Чижиков».

(Сам Пётр Чижиков погибнет в годы Гражданской войны, но Сталин всю жизнь будет признавать тот факт, что «одно время ходил под этой фамилией).

Полину Онуфриеву уже где-то к концу Великой Отечественной войны «откопали» сотрудники дома-музея И.В. Сталина в Вологде, так как прослышали, что у неё хранится раритет — книга, подаренная самим вождём, да ещё с надписью: «скверной Умной Поле от Чудака Иосифа».

Сотрудница музея рассказывала:

Заинтригованные, мы пробовали уговорить Онуфриеву отдать эту книгу в музей на хранение. И хотя Полина Георгиевна долго не соглашалась, но всё-таки, в конце концов, нам уговорить её удалось. Это книга автора П. Когана «Очерки по истории западноевропейских литератур» с пометками Сталина на полях.