Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи

В конце 1928 года С.Ф. Реденс вернулся в органы НКВД из Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции СССР, где он занимал должность начальника Управления делами наркомата и являлся ближайшим помощником Г.К. Орджоникидзе. Отец был направлен полномочным представителем ОГПУ и председателем ГПУ Закавказья. Это назначение, я думаю, было не случайным.

К тому времени обстановка в Закавказье осложнилась, а в Азербайджане в особенности. Свои грузинские дровишки в эту горячую обстановку подкидывал и Лаврентий Павлович, которому как руководителю ГПУ Грузии не нужна была общая закавказская надстройка. Формальным поводом склоки было отсутствие в официальных документах ОГПУ самостоятельного грузинского ГПУ, то есть якобы структурная нечеткость.

В начале 1928 года председатель ГПУ Закавказья И.П. Паклуновский был снят с работы, и по предложению Ягоды на его место назначен А.И. Кауль. В середине 1928 года в рядах ГПУ Закавказья появляется новый работник — З.К. Аргов, начальник одного из его отделов.

Проработав три недели, он через голову Кауля пишет довольно острое письмо в Москву на имя члена Коллегии ОГПУ Т.Д. Дерибаса. Аргов обвинил Берия в "пренебрежительном к нему отношении, игнорировании директив центрального ОГПУ", а партийных руководителей Грузии — в "узколобом национализме", "недопустимой политической отсталости". Руководящие работники республики погрязли в роскоши, дармоедстве — за счет союзного бюджета. "Русский вопрос" в Грузии он сравнил с "еврейским вопросом" в царской России и заключил, что "если Москва не обратит на нас внимание, мы — русские, тут задохнемся". В ГПУ царит "атмосфера бездеятельности и бездельничания" из-за родственных и личных связей руководства с меньшевиками, проявлений национализма и невыдержанности в партийном отношении состава работников ГПУ.

Закавказский краевой комитет ВКП(б) на своем заседании 13 июня 1928 года признал письмо З.К. Аргова гнусным антипартийным документом, ухудшающим и без того ненормальные отношения в Закавказском ГПУ и ГПУ Грузии, объявил ему партийный выговор. Он был освобожден от занимаемой должности. ЦК ВКП(б) был проинформирован об итогах рассмотрения письма Аргова.

Центральный Комитет не стал оспаривать это решение Заккрайкома, но, по-видимому, выводы для себя сделал. Принято было также постановление ЦК ВКП(6) "О разграничении функций Закавказского и Грузинского ГПУ".[3]

Склоки в органах — это только часть той тяжелой ситуации, что сложилась в Закавказской федерации к концу 20-х годов. Полная неразбериха царила на железной дороге, в водном хозяйстве. Прогулы, пьянство, безответственность и недисциплинированность парализовали их деятельность, крушения поездов стали явлением нередким. Обычная сцена — начальник станции и дежурный по станции оба пьяные, дерутся у стрелки, а поезда стоят. На станции Баладжары работнику объявляют 26-й выговор по счету, а он, расписываясь в приказе, уточнял: "Читал и горько плакал". Наказать, а тем более уволить нерадивого члена партии было невозможно, этот "большой человек" мог затаскать по судам любого администратора.

Вот в такое пекло и бросают С.Ф. Реденса в конце 1928 года. Рассчитывают на многое — его опыт работы с Дзержинским в ЧК и ВСНХ (в последнем он руководил национальным отделом, и у него, значит, был опыт межнациональных отношений); навыки инспекционной деятельности, приобретенные в аппарате Наркомата РКИ у Г.К. Орджоникидзе. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что его ценил И.В. Сталин, безусловно доверял ему и знал, что Реденс мог ему дать объективную, никем не контролируемую информацию по самым разным вопросам.

В то время секретарем Закавказского крайкома был М. Орахелашвили, председателем ЦКК и наркомом РКИ ЗСФСР — А.М. Назаретян, председателем ЦИК Ф.И. Махарадзе, председателем СНК — Ш.3. Элиава.

Во главе ГПУ Азербайджана был Н. Ризаев, ГПУ Армении — Мелик-Осипов, а ГПУ Грузии, как мы писали, возглавлял Л.П. Берия.