Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи

В период, когда у нас стал обозначаться фронт борьбы с привилегиями (но этот фронт так и остался на бумаге), эти пайки вменили в вину Сталину как средство создания привилегированной касты, но потом эта тема как-то сама собой затухла, очевидно, потому, что реальные факты оказались "невыразительными", все было строго и скромно, не в пример "застойному периоду", а уж нынешние времена расцвета чиновничьих и руководящих привилегий переплюнули все доселе виданное. Я бы даже не рискнул эти книжки назвать привилегиями. Это была дань уважения ветеранам, которые отдали делу революции и строительству нового общества все свои лучшие годы, силы, здоровье, умения. И если бы наше государство поступило по этому примеру с инвалидами и ветеранами Великой Отечественной войны, трудового фронта, оно получило бы понимание и поддержку нашего народа. Но был избран иной, не лучший путь, когда инвалидам и ветеранам было предоставлено право на внеочередное обслуживание, обрекая этих людей на постоянные оскорбления, обругивание, очередь есть очередь, и любые привилегии здесь могут плодить только всеобщее раздражение, неприязнь и озлобление.

И еще об одном хотел бы напомнить. Те, кому сегодня 40 и меньше, вообще, наверное, не представляют, какими были наши магазины в предвоенные и послевоенные годы, вплоть до середины 60-х годов.

Продукты тогда были разнообразными и высококачественными. Чистыми в экологическом отношении тогда были все товары пищевой промышленности. Ассортимент был очень широким, на любой вкус. В Москве, например, в начале 50-х годов, выпекалось более 300 сортов хлебобулочных изделий. Десятки сортов колбас, сыров, ветчина, окорок, буженина, карбонат, икра черная зернистая, икра черная паюсная, икра красная, всевозможная рыба — от осетрины, севрюги до роскошной воблы (что такое хек или минтай, тогда слыхом не слыхивали), крабы, которых никто не брал, любые свежие молочные продукты, кондитерские изделия настоящего качества — весь этот набор был характерен для любого города, не только столицы.

И цены на эти продукты после трехкратного их снижения были вполне приемлемы, а снижались они на 20–40 процентов, как, пожалуй, нигде в мире. "Железный занавес", очевидно, помогал!

Даже после повышения цен в 1962 году положение не сильно изменилось. Помню, в 1970 году мы с Левой Каманиным и его двоюродным братом отправились на машине в Карелию, обедали в деревенских столовых под Ярославлем, Вологдой, Череповцом, Петрозаводском, Ростовом Великим, Кирилловом, стоили эти обеды буквально копейки, но по вкусу не уступали кремлевским.

Нет, я не хочу идеализировать прошлое, люди жили предельно скромно, трудно, экономно, не каждому любой продукт был доступен. (Но ведь и изобилие в западных супермаркетах, которые мы так любим ныне рекламировать, и наше нынешнее заметное увеличение продуктового ассортимента отнюдь не свидетельство их доступности, цены их "кусаются" столь свирепо, что потребление основных продуктов у нас неизменно снижается.)

То, о чем я пишу, говорит о том, что в те годы торговля наша, без какой-либо приватизации, работала исправно, надежно, цены на продовольственные и промышленные товары регулярно снижались, одно время в столовых хлеб даже подавался бесплатно, люди видели, что жизнь их постоянно улучшается, и было во имя чего трудиться, по крайней мере, в завтрашний день смотрели уверенно и умели жить не только хлебом единым.

О чем это говорило? О том, что система обеспечивала людям надежную жизнь, страна двигалась вперед, по пути развития. Оказывается, срабатывала и колхозно-совхозная система, хотя за всю историю ее существования ей, по существу, не давали развернуться и показать глубинные свои преимущества, она так и не избавилась от командования извне, в эту сферу больше всего вмешивались, проявляя субъективизм и волюнтаризм.

Да и сегодня колхозы и совхозы, несмотря на сокрушительный курс их целенаправленного разрушения, продолжают еще обеспечивать население продовольствием. По данным ФАО (продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН), к 1990 году СССР занял третье место в мире по производству сельскохозяйственной продукции. При этом, если население страны на тот момент составляло 5,4 процента от мирового, мы могли бы обеспечить продовольствием 14,5 процента живших на земле людей. Выходит, мы производили в три раза больше, чем это нам было нужно. Читатель, наверное, удивлен этой статистике. А чему удивляться, если эти результаты крестьянского труда по дешевке уплывают за границу, а мы за то получаем за валюту забугорные товары в яркой упаковке, но не лучшего качества — надо же поддержать американо-европейского фермера.