Сталин. Битва за хлеб

Учиться властям РСФСР было не у кого, никто в мире до сих пор ничего подобного не делал. Так что им поневоле приходилось обращаться с экономикой, как с новой техникой, — проект, опытный образец, испытания, доводка, снова испытания — и так до тех пор, пока не получится машина, которую можно запускать в серию. Совхоз как сельхозпредприятие не был ничем потрясающим, но совхозное строительство как полигон, на котором шла отработка новой аграрной экономики России, свою функцию выполнило полностью.

Советская аграрная реформа кажется внезапной. Но даже рождение кошек, которое народная мудрость называет критерием внезапности, и то требует определенного подготовительного периода. Тем более столь кардинальная перестройка всего аграрного сектора не могла проводиться экспромтом, это нонсенс. Интересно, хоть кто-нибудь всерьёз изучал нэп как совершенно уникальный период отработки методов управления будущей плановой экономикой?

И в этом аспекте существование одного образцового хозяйства «Лотошино» искупает все неудачи совхозного строительства. Потому что на выходе удалось получить искомое — доведенный до работающего состояния образец агрозавода.

Можно готовиться к серийному производству.

Но чем дальше, тем больше становилось ясно: совхозы при всей своей уникальности и нужности не решали главной проблемы будущей аграрной реформы — как быть с крестьянином-бедняком?

Одни совхозы помогали окрестным земледельцам — предоставляли улучшенные семена, качественный скот, организовывали зерноочистительные пункты, ремонт сельхозмашин, проводили лекции. Другие относились к ним потребительски-эксплуататорски: сдавали землю в аренду, предоставляли кредиты под грабительский процент. Есть случаи прямого мошенничества: например, совхоз, получив семенную ссуду, переуступал ее крестьянам, наживаясь на разнице в процентах. Климин приводит пример такого хозяйства:

«Он имел свободных 5 плугов, но прокатного пункта не организовал, а за потраву луга крестьянским скотом берет хуже старого помещика. Он установил высокую плату населению и за помол зерна… Не выдал совхоз и семена крестьянам в кредит. По словам крестьянки Пономаревой, „мы живём с совхозом, как волки, от него ничего мы не видим, кроме обиды. За кредит небольшой — кринку молока. Я бы отработать могла, а меня гонят. Разве это совхоз?“»

Но вне зависимости от отношений с окрестным населением совхоз все равно занял в русской деревне ту экологическую нишу, где раньше сидел барин. Крестьяне так и говорили: «советские помещики». Сам по себе барин может быть очень хорош, но основной проблемы сельского хозяйства он не решает никак, как не решал ее и прежний помещик. Советская аграрная реформа уперлась в ту же стену, что и столыпинская: можно устраивать на селе любые фаланстеры, с самыми фантастическими результатами — но куда девать сто двадцать миллионов мужиков с их сивками, сохами и 80 полосками земли на один семейный надел?

С миру по копейке

Имеется четверть миллиарда казенных денег, которыми распоряжаются назначенные коммунисты, плюс к этому имеется кооперативная вывеска.

Сокольников, нарком финансов СССР

Кооперация стояла ближе к мужику как первичная, древнейшая форма взаимодействия между мелкими производителями. Когда пять первобытных охотников вручали одному связку шкур и посылали в соседнее становище менять их на кремневые наконечники, они создавали первый кооператив. Разве что денег у них не водилось — ну так и в Гражданскую натуральный обмен вовсю процветал. Впрочем, как и кооперация: частная торговля была запрещена, государственной еще не существовало, и единственной легальной возможностью вести хоть какие-то дела с селом являлись кооперативы.

Во время войны большевики относились к кооперации сложно. С одной стороны, дело хорошее, с другой — ее контролировала зажиточная часть деревни и «держали» эсеры. А вот после войны правительство включило ее в число своих главных козырей. И были тому две основные причины, по числу двух видов кооперации — потребительской и производственной.