Сталин. Большая книга о нем

Среди офицеров было много таких, пожалуй большинство таких, которые сами не знали, как определить себя. Реакционеры бежали с самого начала, наиболее активные из них на периферию, строившую тогда белые фронты. Остальные колебались, выжидали, не решались бросить семью, не знали, что с ними будет, и таким образом оказались в числе военно-административного или командного аппарата Красной армии. Дальнейшее поведение многих из них определялось тем отношением, которое они к себе встретили. Умные, энергичные и тактичные комиссары, а такие были, конечно, в меньшинстве, завоевывали сразу офицеров, которые смотрели на них снизу вверх и удивлялись их решимости, смелости и политической определенности. Такие союзы командиров и комиссаров длились иногда долго и отличались большой прочностью. Там, где комиссар был невежественен и груб и третировал военного специалиста, пренебрежительно компрометируя его перед красноармейцами, о дружбе, конечно, не могло быть и речи, и колебавшийся офицер склонялся окончательно в сторону врагов нового режима. Атмосфера Царицына с ее административной анархией, партизанским духом, неуважением центра, отсутствием административного порядка и вызывающей грубостью по отношению к военным специалистам, разумеется, не способна была расположить этих последних к себе и сделать из них слуг нового режима. Было бы ошибкой думать, что Царицын обходился без военных специалистов. Каждому из импровизированных командиров нужен был офицер, который знал рутину военного дела. Но такого рода специалисты набирались из худшей части офицерства: из пропойц или людей, потерявших человеческое достоинство, безразличных, готовых ползать на задних лапах перед новым начальством, льстить ему, не перечить ему во всяком случае и т. д. Таких военных специалистов я нашел в Царицыне. В качестве начальника штаба я нашел покорного и тихого капитана царской армии, склонного к спиртным напиткам. Имя этого незначительного офицера нигде больше не упоминалось, и о судьбе его мне неизвестно. С глазу на глаз с этим начальником штаба командующий армией не раз вынужден бывал опускать глаза. Жизнь в штабе вовсе не была идиллической. Самородки: Ворошилов и Буденный – отстаивали каждый свои права.

Сталин несколько месяцев провел в Царицыне. Свою закулисную борьбу против меня, уже тогда составлявшую существеннейшую часть его деятельности, он сочетал с доморощенной оппозицией Ворошилова и его ближайших сподвижников. Сталин держал себя, однако, так, чтобы в любой момент можно было отскочить назад.

Ленин лучше меня знал Сталина и подозревал, очевидно, что упорство царицынцев объясняется закулисным режиссерством Сталина. Я решил в Царицыне навести порядок. После нового столкновения командования в Царицыне я настоял на отозвании Сталина. Сталин был отозван из Царицына во второй половине октября 1918 г. (30 октября появилось в «Правде» его сообщение о Южном фронте). Это было сделано через посредство Свердлова, который сам отправился за Сталиным в экстренном поезде. Ленин хотел свести конфликт к минимуму и был, конечно, прав. Поэтому Ленин написал письмо.

Письмо Ленина явно написано под влиянием настояний Сталина. Он искал примирения, дальнейшей военной работы, хотя бы ценою временной и неискренней капитуляции. Фронт привлекал его потому, что здесь он впервые столкнулся с наиболее законченным из всех аппаратов, именно с военным. В качестве члена Реввоенсовета при том же члена ЦК он, разумеется, в каждом Реввоенсовете, в каждой армии каждого фронта являлся первой фигурой. Если другие колебались, то он разрешал. Он мог приказывать. Приказание получало почти автоматическое выполнение, не так, как в комиссариате национальностей, где ему приходилось скрываться от оппонентов на кухне коменданта.

После отъезда всех участников царицынской армии я в особом приказе (5 ноября 1918 г.) воздал должное заслугам многих частей и их командиров, но в то же время отмечал, что в состав армии входят единицы, которые носят названия дивизий, не являясь таковыми по существу; что «политическая работа в частях пока еще почти не поставлена»; что «расходование боевых припасов происходит далеко не всегда с необходимой осмотрительностью»; что в некоторых случаях «командир, не желая выполнить оперативный приказ, передавал его на рассмотрение митинга». «Как граждане, – гласил приказ, – солдаты в свободные часы могут устраивать митинги по любым вопросам. Как солдаты (в строю и на фронте) они выполняют беспрекословно боевые приказы».

Именно в эти дни, отозванный из Царицына, с глубокой злобой и жаждой мести в душе, Сталин написал свою коротенькую статью, посвященную юбилею революции. Цель статьи была нанести удар престижу Троцкого, выдвинуть против него авторитет Центрального Комитета, возглавлявшегося Лениным. Эта юбилейная статья была продиктована затаенной злобой.