Сталин. Большая книга о нем

К решающему моменту операционная линия Юго-Западного фронта разошлась с операционной линией главного Западного фронта под прямым углом. В то время как фронт Тухачевского приближался к Варшаве, Юго-Западный фронт, в состав которого входил Сталин, двигался на Лемберг. Сталин вел свою собственную войну. Он хотел во что бы то ни стало войти в Львов в то время, как Смилга и Тухачевский войдут в Варшаву. Когда предстоящий контрудар под Варшавой окончательно выяснился, главное командование приказало Егорову, командующему Юго-Западным фронтом, круто переменить направление, чтобы ударить во фланг польских войск под Варшавой и поддержать Тухачевского с фланга. Но Юго-Западное командование, поощряемое Сталиным, продолжало двигаться на запад: разве не более важно самим завладеть Львовом, чем «другим» взять Варшаву? В течение трех или четырех дней ставка не могла добиться исполнения приказа. Только в результате повторных приказов и угроз Юго-Западное командование переменило направление. Но несколько дней запоздания сыграли роковую роль.

А. Егоров, бывший командующий Юго-Западным фронтом, посвятил особое исследование взаимодействиям фронтов в 1920 г. «Именно в этой плоскости, – пишет он, – все наши историки обрушились на Юго-Западный фронт. …С действиями Юго-Западного фронта непосредственно связывается объяснение неудачи Варшавской операции. Обвинения, возводимые в этом смысле на командование фронтом, сводятся в основном к тому, что Юго-Западный фронт вел совершенно самостоятельную оперативную политику, не считаясь ни с общей обстановкой на всем польском фронте, ни с действиями соседнего Западного фронта, и в решительную минуту не оказал последнему необходимого содействия, причем в толковании некоторых историков этот момент связывается даже с прямым невыполнением соответствующих директив главкома, невзирая на то, что предпосылки к этим директивам были командованию Юго-Западным фронтом якобы отлично известны. Такова, в общих чертах, установка во всех трудах, рассматривающих так или иначе вопрос о взаимодействии фронтов в 1920 г., не исключая и вышедших в самое последнее время, хотя казалось бы, что авторы этих трудов имели возможность пользоваться уже более или менее систематизированными и изученными материалами. Тем не менее мы находим, например, в серьезном и интересном труде Н. Мовчина «Последовательные операции по опыту Марны и Вислы» (изд. ГИЗ, 1928 г.) прямое указание на «невыполнение Юго-Западным фронтом категорической директивы главкома о направлении 1-й Конармии на Замостье-Томашев» (с. 74). На основании таких и аналогичных утверждений изучал историю польской кампании и уносил и продолжает уносить с собой соответствующие впечатления в строевые части ряд выпускников нашей военной академии. Короче говоря, легенда о роковой роли Юго-Запфронта в 1920 г. стала «сказкой казарменной» и, по-видимому, не вызывает уже в настоящее время сомнений, а признается фактом, на котором будущим поколениям операторов и стратегов предлагается учиться. Мы задаемся прямой задачей разоблачить эту легенду и восстановить в свете строго документального освещения все те отдельные факты, совокупность которых позволяет, как нам кажется, взглянуть (под оперативным углом зрения) на общий ход польской кампании несколько иначе, чем это делалось до сих пор».

Нет ничего неожиданного в том, что Егоров, который в качестве командующего Юго-Западным фронтом несет серьезную ответственность за самостоятельную стратегию Сталина, пытался дать менее невыгодное для него истолкование военных событий 1920 г. Подозрение, однако, вызывает уже тот факт, что Егоров предпринял оправдательную попытку только через девять лет после событий, когда «легенда о роковой роли Юго-Западного фронта» успела, по его собственным словам, окончательно утвердиться и даже войти в военные учебники. Объясняется это запоздание тем, что армия и страна, крайне тяжело переживавшие неудачу польского похода, с возмущением отвергли бы всякую фальсификацию виновников неудачи. Приходилось ждать и молчать. Со своей стороны я ни одним словом не напомнил публично об острых разногласиях, предшествовавших походу: мной руководила при этом забота о престиже правительства в целом и стремление не вносить раздора в потрясенную и без того армию. Приходилось ждать установления тоталитарного режима, прежде чем выступать с опровержениями. Осторожный и несамостоятельный Егоров писал несомненно по прямому поручению Сталина, хотя имя это – как ни невероятно – в книге не упоминается.

Напомним, что 1929 г. открывает первый период систематического пересмотра прошлого. Но если Егоров пытается ослабить вину Сталина и свою собственную, то он вовсе еще не пытается переложить вину на другую сторону. Не делает этого и Ворошилов в подписанной им насквозь апологетической статье «Сталин и Красная армия», опубликованной в том же 1929 г. «Только неудача наших войск под Варшавой, – говорит он глухо, – срывает Конную армию, изготовившуюся к атаке Львова и находившуюся в 10 км от него».