Сталин. Большая книга о нем

Но старые соратники, раз за разом убеждаясь в его правоте, постепенно вовсе перестали всерьез исследовать вопросы, выходящие за пределы их прямых служебных обязанностей, всецело полагаясь на вождя. Образовался порочный круг положительной обратной связи, все более утверждающей самого Джугашвили в ощущении собственной мудрости и дальновидности. Постепенно он вовсе перестал советоваться как раз с теми, кто в силу своего положения в стране располагал самыми разносторонними потоками информации.

Отсюда, например, серьезнейшая ошибка в оценке генетики. Хотя в окружении Джугашвили появился человек, профессионально разбирающийся в науке – Юрий Андреевич Жданов. Он поддержал развитие генетических исследований. Но практические результаты, достигнутые несколькими учениками замечательного селекционера Трофима Денисовича Лысенко, затмили научную необоснованность (а порой и легко доказуемую нелепость) его объяснения путей достижения этих результатов. Конфликт между Лысенко и теоретиками биологии решился административным путем. Мы упустили полтора десятилетия – в науке это целая эпоха. По сей день многие направления биологических исследований у нас не вполне изжили последствия того провала.

К сожалению, таких провалов у сталинской системы принятия решений было более чем достаточно. История с генетикой и кибернетикой известна всем. Мы же расскажем историю малоизвестную. Ее герой – забытый ныне, к сожалению, Николай Михайлович Федоровский. А ведь он – основоположник целого направления науки – прикладной минералогии, доктор наук, профессор и член-корреспондент Академии наук СССР.

Чтобы представить себе, что это был за человек, достаточно обратиться к ряду его писем, адресованных не кому-нибудь, а самому Джугашвили. Они написаны с редким чувством достоинства без тени привычного раболепства – хотя из заключения в 1946 году. Ученому было уже шестьдесят, к тому моменту он по ложному доносу отматывал десятый год лагерей под Воркутой и после – в Норильске: они и городами не были в ту пору по большому счету.

«Должен вам сообщить, что я был четырнадцать лет директором Института минерального сырья, созданного по моей инициативе для борьбы за независимость нашей Родины от капиталистических стран в области минерального сырья… Работами коллектива ВИМСа, поставленными по моей инициативе и с непосредственным участием, удалось дать нашей стране сотни миллионов экономии в валюте…

Так, например, наша Родина не имела ванадия, этого важного оборонного металла для автотанковой и пушечной промышленности. Мне с моими сотрудниками не только удалось в течение двух лет открыть мощные залежи ванадиевых руд (титаномагнетиты) на Урале, но и проработать в ВИМСе всю технологию… Теперь наша Родина имеет свой ванадий…

Зная, что прозрачный флюорит дает возможность конструировать приборы для снимков в темноте и тумане, я ряд лет упорно проводил поиск этого минерала, которого мало во всем мире. Наконец, удалось найти в горах Таджикистана невиданную в мире пещеру с флюоритом, откуда две с половиной тонны этого чудесного камня было привезено для оптических заводов страны. Причем цена его по весу превышает цену золота. Теперь прозрачного флюорита у нас больше, чем в любом капиталистическом государстве…»

Этот выдающийся ученый был вправе рассчитывать на большее внимание к его предложениям и трудам. Но получил свободу только после смерти отца народов, несмотря на очевидную выгоду, которую могло бы извлечь государство, оказав Федоровскому поддержку.

«…использование меня с моей специальностью, с тридцатилетним стажем, широкими новыми идеями в условиях заключения – это все равно что микроскопом забивать гвозди, – нелицеприятно пишет ученый Сталину. – В частности, я хотел бы включиться в проблему урана. Я хорошо знаю Среднюю Азию и урановые руды. У меня есть ряд соображений, каким образом поставить работы по открытию крупных запасов урановых руд. Есть и еще ряд наполовину законченных разработкой интересных тем, но я не буду загромождать свое заявление. Я оторван от любимой работы и бессилен реализовать свои творческие идеи. Помогите мне!»

Не помогли. И проиграли. Особо остановимся лишь на одном опередившем время открытии Федоровского:

«В последние годы мной дан целый ряд научно-промышленных предложений, имеющих большое экономическое и оборонное значение. К сожалению, по не вполне еще понятным причинам эти предложения постигла довольно странная судьба. Так, например, еще десять лет назад мной было внесено предложение об организации производства «минеральной шерсти» синтезом минерала волластонита. Идея по тому времени совершенно новая, представляющая гораздо больший интерес, чем, скажем, столь рекламируемое нашими журналами достижение последних лет – «стеклянные ткани».

Предложение не было реализовано и пропало, а в сорок третьем мы читаем в американских журналах о постройке в СГА ряда крупных заводов по производству «минеральной шерсти» из волластонита.