Сталин, Гитлер и мы

В. Буковский, один из самых известных в прошлом советских диссидентов, ставший профессором в Кембридже, заявляет: «Коммунизм был даже большим злом, чем нацизм. Похожим, очень похожим, но большим, уже потому, что дольше жил. Нацизм существовал 13 лет, и, слава Богу, его прикончили, а коммунизм – 73 года…» Обращаясь к нашему времени, Буковский констатирует: «Россией правят прежние силы. К сожалению, нам не дали добить коммунистическую власть. Мы могли ее добить, но у нас на руках повис Запад, не позволив этого сделать. Когда в 1991 году я убеждал ельцинское окружение провести в Москве процесс над коммунизмом, подобный нюрнбергскому, то уговорил всех, кроме Ельцина. И кроме Запада, который страшно на него давил, чтобы никакого процесса в Москве не было и никаких секретов бывшего ЦК и политбюро не раскрывалось. Правящий западный истеблишмент отлично понимал: если процесс начнется и будут открыты все секреты, это его сильно заденет, выявит темные связи с советским руководством. И Ельцин понимал, что в случае такого процесса он не останется у власти как бывший член политбюро».

Последнее замечание более чем справедливо: если бы мы тогда узнали о Ельцине побольше, о его натуре и характере, о его партийном прошлом, то его прорастание в вожди в условиях гласности могло бы и не состояться. Он это прекрасно сам понимал, как точно подметил Буковский.

Родная кровь

Выше я упоминал, что учился в одной школе со Светланой Сталиной. Потом, через много лет, когда судьба забросила ее в США, я не раз бывал там и немало узнал о ее американской жизни. Но и между этими двумя периодами не упускал ее из виду, поскольку наш узкий круг школьных друзей был довольно прочен (выше я писал о сходстве нашей не совсем обычной школы с Царскосельским лицеем).

Из всей многочисленной родни Сталина ей одной выпала роль уникального летописца, второго такого во всем мире не нашлось, хотя подавляющее число близких и дальних родственников Сталина были людьми хорошо образованными, с развитым интеллектом и восприимчивой душой, многие из них знали о нем больше, чем его дочь, были свидетелями его жизни задолго до ее рождения. Но Сталин всех заставил замолчать. Он и с ней расправился бы, если бы мог предположить, что она напишет после его смерти.

Мемуары Светланы, посвященные ее трудной жизни, не просто проливают дополнительный свет на биографию отца, но сообщают читателю такую информацию, какой никто другой не обладает. Поэтому важно понять, как Светлана пришла к написанию и публикации своих воспоминаний. Как она росла и доросла до этого. Только вникнув в трагедию ее жизни, до конца поймешь, насколько бесценны для истории ее мемуары, осознаешь незаурядность автора, поверишь в ее рассказ. Ее жизнь, как и судьбы других прямых потомков Сталина, о которых пойдет речь ниже, наносит весьма характерные мазки на сталинский портрет…

В школе Светлана достойно несла крест дочери всемогущего диктатора. Отличалась скромностью и застенчивостью, в которой было что-то от заброшенности и, наверное, полусиротства (учиться ей пришлось уже без матери). Странный был у нее облик для дочери Сталина, самого мудрого и доброго человека в мире, как внушали у нас каждому, ребенку и взрослому. Вела себя она очень тихо, отлично училась, ее пятерки были заслуженными, была аккуратной и исполнительной девочкой. Сталин лично расписывался (думаю, не без удовольствия) под ее оценками в школьном дневнике каждую неделю, и мы не раз рассматривали его подпись – всегда крупными буквами. Отличалась она и упорством. Например, физкультура давалась ей нелегко, ловкостью она не отличалась, тем не менее она по своей воле была прилежным членом нашего гимнастического кружка, который вел на вполне профессиональном уровне прекрасный специалист. В нашей возрастной группе (мы с ней – ровесники) я был старостой и потому страховал на занятиях ребят, в том числе и Светлану, попеременно с нашим тренером (мы работали одновременно на двух снарядах двумя группами, у одного страховал он, у другого – я). Так что я в непосредственной близи насмотрелся и даже ощутил, как она изо всех сил старалась.

В книге воспоминаний «Двадцать писем другу» Светлана трогательно вспоминает о нашей школе: «В эти годы, с 1933 вплоть до самой войны, я жила школой. Это был маленький мир – школа, уроки, пионерские обязанности, книги и моя комната – крошечный мирок, где обогревала меня, как уютная русская печь, моя няня… Мои школьные годы были очень счастливыми, я любила школу и учителей – они дали мне больше, чем родители».