Сталин, Гитлер и мы

Наш неожиданный союз с «людоедами» и «агрессорами» был делом рук именно Гитлера и Сталина. Они в своем стремлении к мировому господству, то есть фактически друг против друга, столкнулись на узкой дорожке над пропастью и решили на какое-то время остановиться, чтобы затем половчее скинуть в бездну соперника. Маршал Жуков вспоминал: «У Сталина была уверенность, что именно он обведет Гитлера вокруг пальца в результате заключенного пакта. Хотя потом все вышло как раз наоборот».

В то время я был уже подростком и хорошо помню, какое изумление в нашем обществе вызвал столь внезапный союз с фашистской Германией. Ничего поначалу не понявший народ, тем не менее, как всегда при Сталине, безмолвствовал в ожидании его личной команды.

Тогда во всеуслышание можно было по своей инициативе выражать только безграничную любовь и преданность Сталину за все решительно, что бы он ни сделал, что бы он ни сказал.

Из канувшей в Лету эпохи память хранит не так уж много отчетливых картинок, у меня одна из них, очень яркая, связана именно с этим резким поворотом в отношениях между СССР и Германией.

С детства я любил футбол, регулярно ходил на стадион «Динамо», который почти каждый раз бывал переполнен (телевизора тогда еще не было). И вот однажды в погожий августовский денек, в разгар футбольного матча, на глазах у десятков тысяч болельщиков, из-за трибуны стадиона выплыл, причем низко-низко, брюхатый, серый в закатном солнце самолет с фашистскими знаками, он прямо над нами шел на посадку на Центральный аэродром, находившийся неподалеку. И стадион замер. Все собравшиеся на нем впервые в жизни видели над собой фашистский самолет. Кто из них мог знать в ту минуту, что Гитлер и Сталин неожиданно договорились между собой и что нацистский министр иностранных дел Риббентроп поспешил прилететь в Москву? Но никто не раскрыл рта. Ни одного возгласа или недоуменного жеста. Ни одного… Даже в такой ситуации рабам не положено удивляться, во всяком случае нельзя выражать свои чувства. Свастику в московском небе переполненный стадион молча проглотил, хотя тогда не было в нашей стране страшнее слова, чем «фашист».

Потом Молотов, второй после Сталина человек, летал в Берлин к Гитлеру. Завязалась личная переписка между фюрером и Сталиным, поскольку между двумя странами было достигнуто полное понимание, а Риббентроп доложил фюреру: «Сталин и Молотов очень милы. Я чувствовал себя как среди старых партийных товарищей». Сталин на встрече с Риббентропом в Кремле заявил: «Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего вождя, поэтому я хотел бы выпить за его здоровье». Присутствовавший при этом немецкий дипломат Г. Хильге пишет в своих воспоминаниях: «Тон Сталина при разговоре о Гитлере и манера, с которой он провозглашал тост за него, позволили сделать заключение, что некоторые черты и действия Гитлера, безусловно, производили на него впечатление… Это восхищение было, по-видимому, взаимным, с той только разницей, что Гитлер не переставал восхищаться Сталиным до последнего момента, в то время как отношение Сталина к Гитлеру после нападения на Советский Союз перешло сначала в жгучую ненависть, а затем в презрение».

Гитлер был крайне заинтересован во временном замирении с нами, есть немало свидетельств, как он нетерпеливо ждал согласия Сталина на советско-германский союз. Вот как описывает А. Шпеер (выше о нем много сказано) реакцию фюрера на решающее письмо от Сталина: «Он на мгновение застыл, вперившись в пространство, побагровел и грохнул кулаком по столу так, что задребезжали стаканы, и воскликнул прерывающимся голосом: „Они у меня в руках! Они у меня в руках!“»

Вслед за этим осенью 1939 года был подписан советско-германский договор о дружбе и границе между СССР и Германией. «Граница» всплыла после разгрома Польши, которую оба диктатора поделили между собой. Страшнее участи не придумаешь! На одной половине Польши фюрер стал проводить в жизнь свои расистские принципы, безжалостно уничтожая евреев и поляков, а Сталин обрушил на Польшу столь привычный ему массовый террор. Так эта многострадальная страна стала полигоном для двух диктаторов, как бы соревновавшихся друг с другом в злодеяниях на польской земле.

И вот что парадоксально! Так называемый советско-германский договор о дружбе означал только одно – скорую войну между двумя подписавшими его странами. Да, да! Это было очевидно. Еще в книге «Моя борьба» Гитлер пророчески писал: «Сам факт заключения союза с Россией сделает войну неизбежной». Этот вывод не был личным секретом Гитлера, еще до заключения этого договора английская разведка доносила своему правительству: «Если Германия и СССР придут к какому-либо политическому, а еще лучше – к военному соглашению, то война между ними станет совершенно неизбежной и вспыхнет почти сразу после подписания подобного соглашения». Такого же мнения придерживался и американский президент Рузвельт: «Если Гитлер и Сталин заключат союз, то с такой же неотвратимостью, с какой день сменяет ночь, между ними начнется война».