Сталин – гробовщик Красной Армии. Главный виновник Катастрофы 1941

1 сентября 1939 года вопросы теории были переведены в практическую плоскость. Польская кампания показала, что перед лицом массированной атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела. Любая форма линейной обороны независимо от того, состояла ли она из долговременных сооружений или полевых укреплений, оказалась наихудшим видом обороны: когда немецкие танки прорывали оборонительную полосу, ее защитники, растянутые по фронту, не могли сосредоточить свои силы для контратаки.

«Тактика германских бронетанковых войск основывалась в большей степени на быстроте действий, чем на огневой мощи. Основная задача заключалась в том, чтобы внести смятение. Поэтому немцы обычно заботились главным образом о глубине прорыва. Узлы сопротивления, укрепленные районы, противотанковые препятствия обычно обходились; германские командиры старались найти линии наименьшего сопротивления, ведущие в тыл противника. После прорыва успех развивался также в глубину, вместо того чтобы следовать более осмотрительному методу, разработанному французами: расширять прорыв по фронту… бомбардировщики, эскадрильи штурмовиков и танковые роты прекрасно взаимодействовали друг с другом», – анализировал ход событий английский военный теоретик Дж. Фуллер.

9 сентября танки генерала Рейхенау вышли к Варшаве, 15-го Гудериан захватил Брест.

17 сентября двинулась в Освободительный поход Красная Армия. В составе двух советских фронтов было около 600 тысяч человек, более 2000 самолетов и около 4000 танков. В акции по «защите жизни и имущества братских белорусского и украинского народов» приняли участие два танковых корпуса и 18 танковых бригад. Через две недели польское государство перестало существовать.

Выводы по итогам кампании «братья по оружию» сделали прямо противоположные.

Генерал Гудериан пришел к убеждению, что танковые дивизии, пройдя боевое крещение, «полностью себя оправдали», как и усилия, затраченные на их создание. Поэтому вскоре легкие пехотные дивизии преобразовали в танковые.

Новая генерация сталинских выдвиженцев, наоборот, убедилась в том, что руководить действиями крупных танковых соединений, организовать их взаимодействие с пехотой и авиацией, наладить для них тыловое обеспечение не получается. Масса бронированных машин закупорила все дороги и прочно встала, предоставив пехоте честь самостоятельно освобождать украинцев и белорусов «от панского ига». Начальник автобронетанковых войск Киевского военного округа комбриг Федоренко сообщал: «Действия танкового корпуса показали трудность управления, громоздкость его; отдельные танковые бригады действовали лучше и мобильнее. Танковый корпус нужно расформировать и иметь отдельные танковые бригады». Был еще один весомый аргумент, озвученный заместителем наркома обороны Г.И. Куликом: «Полную самостоятельность мехкорпусов проповедовали враги народа и этим самым пытались уничтожать танки. В нашем понятии танковые корпуса не нужны, а танковые бригады следует придавать стрелковым или кавалерийским корпусам».

Политическим руководством поход на Запад был воспринят как убедительное подтверждение боевой мощи Красной Армии – управились не хуже немцев. После блистательной победы над практически не оказавшим сопротивления противником (спасибо маршалу Рыдз-Смиглому, отдавшему своим войскам приказ «с Советами не воевать» и уходить в Румынию) никому не хотелось поднимать «провокационные вопросы» о слабой подготовке личного состава, безобразном состоянии связи и матчасти. Ежевечерним «тактическим приемом» во всех танковых бригадах было переливание остатков горючего в машины передового отряда, чтобы на следующий день достигнуть указанного командованием рубежа. Согласно оперативному донесению начальника штаба 32-й танковой бригады майора Болотова, бригада, совершив 350-километровый марш-парад на запад (большей частью по главному шоссе Белоруссии) в боевых столкновениях потеряла безвозвратно один танк Т-26, а 69 машин бросила по дороге «из-за технических дефектов». Всего бронетанковые войска двух фронтов разбросали по дорогам почти полтысячи неисправных танков.

21 ноября 1939 года Главный Военный совет признал необходимым расформировать танковые корпуса и иметь в мирное время 28 отдельных бригад со штатной численностью 258 танков БТ или Т-26 и 2562 человека, три тяжелые бригады – 117 машин Т-28, 39 «бэтушек», 2500 человек, одну бригаду РГК – с танками Т-35, Т-28, БТ и 10 танковых полков, развертываемых в военное время в танковые бригады.

Также планировалось в течение года создать 15 моторизованных дивизий – по 257 танков и 73 бронемашины, – которые предполагалось использовать для развития успеха общевойсковых армий или в составе конно-механизированной группы.

По утверждению М.Ф. Захарова: «Принятию этого решения во многом содействовал Д.Г. Павлов, который на опыте марша 15-го танкового корпуса в западные районы Белоруссии доказывал неуправляемость корпуса на марше и необходимость иметь в составе бронетанковых войск только отдельные танковые бригады».