Сталин и Берия. Секретные архивы Кремля. Оболганные герои или исчадия ада?

В Москве же выясняли, правдивы или нет сведения о прорыве. Генерал Телегин после сообщения Елисеева доложил в Генштаб. Из Генштаба сообщили Сталину. Через считаные минуты Телегину позвонил Берия:

– Откуда вы получили сведения, что немцы в Юхнове, кто вам сообщил?

Выслушал ответ и закричал:

– Слушайте, что вы там принимаете на веру всякую чепуху? Вы, видимо, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов…

Сразу после Берии позвонил Сталин. В. Карпов в своей книге так реконструирует этот разговор:

«– Телегин? Это вы сообщили Шапошникову, что танки противника прорвались через Малоярославец?

– Да, я, товарищ Сталин.

– Откуда у вас эти сведения?

– Мне доложил из Подольска комбриг Елисеев. А я приказал ВВС немедленно послать самолеты и перепроверить, и еще также проверку осуществляю постами ВНОС…

– Это провокация. Прикажите немедленно разыскать этого коменданта, арестовать и передать в ЧК, а вам на этом ответственном посту надо быть более серьезным и не доверять всяким сведениям, которые приносит сорока на хвосте.

– Я, товарищ Сталин, полностью этому сообщению не доверял, немедленно принял меры для проверки и просил генерала Шарохина до получения новых данных Ставке не докладывать.

– Хорошо. Но впредь такие сведения надо проверять, а потом докладывать».

В то же самое время командующий ВВС Московского военного округа полковник Н. А. Сбытов, предлагавший после первого сообщения о прорыве ударить по немцам силами всей имеющейся авиации, доказывал, что он не провокатор, начальнику Особого отдела Красной армии В. С. Абакумову.

«– Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немецкие танки?

– Это установлено авиационной разведкой и дважды перепроверено.

– Предъявите фотоснимки.

– Летали истребители, на которых нет фотоаппаратов, но на самолетах есть пробоины, полученные от вражеских зениток. Разведка велась с малой высоты, летчики отчетливо видели кресты на танках.

– Ваши летчики – трусы и паникеры, такие же, видимо, как и их командующий. Мы такими сведениями не располагаем, хотя получаем их, как и генштаб. Предлагаю вам признать, что вы введены в заблуждение, что никаких танков противника в Юхнове нет, что летчики допустили преступную безответственность и вы немедленно с этим разберетесь и сурово их накажете.

– Этого сделать я не могу. Ошибки никакой нет, летчики боевые, проверенные, и за доставленные ими сведения я ручаюсь.

– А чем вы можете подтвердить такую уверенность, какие у вас есть документы?»

Документов не было, даже данные о вылетах в журнал корпуса ПВО не заносились. Офицеры ПВО заявили, что за действиями летчиков округа они не следят. Абакумов потребовал от Сбытова доложить военному совету округа, что его, Сбытова, по законам военного времени надлежит отдать под трибунал.

Полковнику предъявили запись его слов, уже оформленную как протокол допроса, и велели подписать. Сбытов вспоминал потом: «Я написал: „Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова, к исходу 5 октября город будет ими занят“. И расписался… В три часа ночи на мой КП позвонил начальник штаба ВВС Красной армии генерал Г. А. Ворожейкин, сказал: „Ваша разведка была права. Это фашисты. ГКО ваши действия одобрил…“»

При таких обстоятельствах Сталин вызвал в Москву Жукова. На аэродроме его встретил начальник охраны Сталина генерал Н. С. Власик и привез прямо домой к верховному. Жуков вспоминал, что, когда он приехал, Сталин разговаривал с Берией и бросил фразу: на крайний случай нужно разведать возможность заключения мира.

Берия – ответственный за все

С самого начала войны Берия занимался широким кругом важнейших проблем. С 30 июня 1941 года он был членом Государственного комитета обороны. А постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года на него были возложены обязанности по контролю за выполнением решений ГКО по производству самолетов, моторов, вооружения и минометов, а также по контролю за формированием авиаполков и их своевременной переброской на фронт. Кроме того, Берия контролировал работу Наркомата угольной промышленности и Наркомата путей сообщения. А став в мае 1944 года заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро, он наблюдал уже за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, черной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций… И это не считая обеспечения внутренней безопасности воюющей страны, борьбы с вражеской разведкой и диверсантами…

Серго Берия утверждал, что его отец выбирал сотрудников исключительно по принципу компетентности: «Нередко пишут, что он всегда окружал себя людьми, лично преданными ему. Еще одна ложь. Главным критерием для моего отца всегда было дело. Знает и любит человек свое дело – значит, подходит. Болтун и бездарность – таких не надо. Эти принципы он исповедовал до последних дней жизни, и, как я не раз убеждался, чутье на талантливых и одержимых людей отца никогда не подводило. Так было и с военными, и с учеными, и с разведчиками…»