Сталин и евреи

Дочь говорит о расовой ненависти. Это очень важное свидетельство, и на эту тему в настоящее время существует немало научных исследований⁷. Но решающее значение имеет инструментарий тоталитарного режима, а не личная позиция тирана. Для обоих диктаторов важно было лишь одно — сохранение абсолютной власти. До начала войны Сталин был убежден, что для обеспечения его господства будет достаточно коммунистических лозунгов; он играл роль противника Гитлера (хотя втайне восхищался им), приверженца интернационалистических идеалов, вождя антифашистов и противников расизма во всем мире. Уже в начале войны оказалось, однако, что немецкий фанатизм сильнее коммунистической риторики. Национализм проникал в народные массы глубже, чем советская пропаганда мнимой дружбы народов. Вследствие этого Сталин изменил свою политическую тактику — газеты военных лет больше не упоминали о социалистических достижениях, они славили заслуги русской нации и возвеличивали деяния православной церкви, еще совсем недавно предававшейся анафеме. Тогда-то и последовали первые ограничения и запреты для евреев — сначала они не могли занимать дипломатические должности, затем высокие политические посты, и постепенно эти запреты распространились на все области социальной жизни. Вот только вовне все должно было выглядеть по-социалистически, поэтому о «запрете для евреев» никогда открыто не говорили. Их изгоняли из всех вузов и научно-исследовательских институтов, но не как евреев, а как «космополитов» и «безродных антипатриотов», позже как «сионистов» и «буржуазных националистов». Это безумие достигло кульминации в 1948 г., когда было арестовано и три года спустя расстреляно все руководство Еврейского антифашистского комитета, причем в конечном счете единственным обвинением оказалось употребление идиш — «языка… националистов». Как же долго должны были избивать и пытать в застенках тайной полиции знаменитого лирика Льва Квитко, чтобы он сделал во время процесса заявление, перечеркивавшее всю его писательскую жизнь! Квитко сказал: «Пользоваться языком, который массы оставили, который отжил свой век, который обособляет нас не только от всей большой жизни Советского Союза, но и от основной массы евреев, которые уже ассимилировались, пользоваться таким языком, по-моему, — своеобразное проявление национализма. В остальном я не чувствую себя виновным».

Это признание было абсурдным, но достаточным для того, чтобы 12 августа 1952 г. расстрелять поэта вместе с 12 другими членами Еврейского антифашистского комитета.

Чего хотел Сталин, чего хотела Коммунистическая партия Советского Союза добиться с помощью этих бессмысленных убийств? Должно ли было после этого быть депортировано или даже уничтожено все еврейское население СССР, на что намекает название французского перевода книги Александра Борщаговского «Обвиняется кровь» — «L’Holocauste inacheve», т. е. «незавершенный Холокост»? Опыт уже имелся: в Сибирь были депортированы два миллиона немцев Поволжья, сотни тысяч крымских татар, чеченцев и ингушей. Почему бы не сделать то же самое и с евреями? Придуманный тайной полицией заговор еврейских врачей, якобы намеревавшихся отравить все партийное и государственное руководство, мог дать отличный предлог для осуществления этого советского варианта «окончательного решения».

Но 5 марта 1953 г. умер Сталин. Еврейский народ Советского Союза был на время спасен.

Об истории евреев России и СССР написано уже много статей и книг, в основном в Америке, а в последнее время они появляются и в России. Книгу же Арно Люстигера нельзя сравнить ни с какой Другой — он знает все, что появилось до сих пор, и создает некий синтез. В высшей степени важно, что он владеет всеми языками, необходимыми для чтения документов, — польским, русским, английским, идиш, ивритом, французским и немецким. Возможно, его книга заставит, наконец, западных читателей понять, что преступления советской коммунистической системы против евреев — другой вид Холокоста. Поэтому я хотел бы здесь процитировать одно предложение из книги Арно Люстигера о еврейском Сопротивлении: «Миф о евреях, позволявших вести себя, как баранов, на бойню, принадлежит к числу тех исторических фальсификаций, которые пережили все фазы “озадаченности” и “осмысления” недавней германской истории»⁸. Люстигер говорит в данном случае о сопротивлении евреев нацистскому режиму. В «Красной книге» он со всей ясностью показывает нам, как сумели оказать сопротивление евреи Советского Союза. Несмотря на бесчеловечные пытки, опасность, грозившую семьям арестованных, почти все обвиняемые на судебном процессе 1952 г. отрицали вину, которую уже признали в ходе следствия, и говорили правду. Они едва ли могли вообразить, что примерно через полстолетия их последние слова будут опубликованы. С достоинством и гордостью обращались они к судьям, которые, как, вероятно, знали обвиняемые, получили приказ приговорить их к смертной казни. Это последнее достоинство стало единственной возможностью морального сопротивления всемогущей партии и ее полицейскому аппарату.